Налоговый мир Бельгии

Биография

Учился на юридическом факультете Лёвенского католического университета (Бельгия) и Ягеллонского университета (Польша).

2000—2002 гг. — работа в Arthur Andersen, которая в то время входила в «большую пятерку» аудиторских компаний.

С 2002 г. работает в международной юридической фирме NautaDutilh.

В 2009 г. занял пост в руководящем комитете ТПП Бельгии и Люксембурга (по России и Белоруссии), с 2011 г. на посту вице-президента.

Женат, воспитывает дочь.

Жена Мария — персональный ассистент посла Бразилии в Брюсселе. Владеет русским, английским, немецким, португальским, французским и нидерландским языками.

О знакомстве с Россией

— Курт, предлагаю начать с Вас. Как Вы попали в профессию? 

— До последнего я выбирал между факультетами классической — древнегреческий и латинский языки — и славянской филологии — русский и польский. А в итоге выбрал право. Я решил, что найти работу проще юристу, а языки можно учить параллельно. Так и получилось. Несколько отпусков я провел в Москве, посещая языковые курсы при МГУ имени Ломоносова. Позже, в 2008 году, взял шестимесячный отпуск на работе¹ и отучился в Москве на юрфаке МГУ. 

Это время и место стали для меня судьбоносными. Именно в МГУ я познакомился с будущей женой. Она тогда писала диссертацию о возникновении грамматического строя нескольких языков, среди которых был французский. Как оказалось, общего у нас гораздо больше, чем интерес к средневековому французскому. 

В МГУ я познакомился с Сергеем Геннадьевичем Пепеляевым, который преподавал курс европейского налогового права. Тогда он пригласил меня на конференцию «Налоговеда» «Налоговое право в решениях Конституционного Суда РФ»², предложив выступить с коротким сообщением о том, как в Бельгии работает Конституционный суд. Я очень нервничал. Но российская публика терпеливо и с пониманием отнеслась к моему русскому. 

² Подробнее о конференции — на сайте «Налоговеда». 

Так завязалось мое знакомство с «Пепеляев Групп», перешедшее в постоянное сотрудничество. Каждый год в апреле я с удовольствием приезжаю в Москву. В следующем году будет десятое мое выступление на конференции «Налоговеда». Я всегда заранее готовлюсь, обговариваю с коллегами тему доклада, с интересом общаюсь с российскими налоговедами, ведь такая возможность редко где еще представится. 

— В 2018 году у конференции юбилей — 15 лет! Что особенного Вы отметили бы в ее работе и что, возможно, предложили бы усовершенствовать? 

— Это безупречно организованная международная конференция. Каждый раз я многое узнаю о российском налоговом праве и нахожу интересных собеседников среди участников. С некоторыми мы стали друзьями и с удовольствием встречаемся в Брюсселе и других городах. 

Но есть и отрицательный момент. Насколько я понял, общаясь с российскими коллегами, из-за снижения внешнеторговой и инвестиционной активности между нашими странами уменьшилось и количество консультаций по юридическим вопросам. И еще, судя по рассказам судей и сотрудников госорганов, ощущается все больший фискальный уклон, давление при рассмотрении налоговых вопросов. 

О разнице в учебном процессе в России и Бельгии 

— Вы заметили разницу в том, как учат в Бельгии и в России? 

— Да, конечно. В России учиться начинают рано, поэтому студенты ведут себя немного как дети. И процесс обучения построен по-разному. В России обязательное посещение лекций, семинаров, решение задач. В Бельгии же дали учебник, а как и где студент будет усваивать материал — неважно. Главное — результат, хотя преподаватели рекомендуют посещать занятия. Студенты обязаны посетить около 40 часов практических занятий в год. 

В Бельгии каждый может начать учиться. Отборочных экзаменов, тестов нет. Заполнил «две бумажки» 30 сентября — и 1 октября ты студент первого курса. Например, на первом курсе юридического факультета в 2015/16 учебном году в Католическом университете Лёвена было 450–500 студентов, ко второму курсу осталось 100–125. Дальше — меньше. Поэтому конец каждого курса — большой стресс для студента: приходится подтверждать право учиться дальше. 

Скажу неприятное: студенты в России списывают чаще бельгийских. Если вас поймают со шпаргалкой в Бельгии — а будьте уверены, что вас поймают, поскольку следят очень строго, — вы автоматически отстраняетесь от сессии. У меня сложилось впечатление, что в российских вузах более лояльное отношение к студентам. При этом уровень подготовки профессоров и качество учебников в России также очень высоки. 

— Каков срок обучения в Бельгии? 

— В результате болонского процесса³, проучившись пять лет на юрфаке, на шестой год я изучал только налоговое, финансовое право и бухгалтерский учет.

О выборе специализации и работе по российскому направлению 

— Почему Вы выбрали налоговое право, а, к примеру, не корпоративное? 

— Еще до специализации у меня было несколько курсов по налоговому праву: экономика, бухучет, теория права, которые мне очень понравились. Раскрою секрет. Еще маленьким мальчиком, только научившись считать до ста, я уже подсчитывал, сколько сбережений на счете у меня будет к 2042 году, когда я выйду на пенсию, и сумму начисленных процентов. 

Если серьезно, я обнаружил, что налоговое право в какой-то степени вобрало в себя все, что мне нравится. Меня интересуют и другие области права, но моя работа в NautaDutilh связана только с налоговым и корпоративным правом. 

— Чтобы получить статус адвоката в Бельгии, надо сдавать экзамен? 

— Работа адвоката в Бельгии относится к регулируемым видам деятельности. Чтобы стать адвокатом, необходимо отучиться на юридическом факультете. Затем требуется получить членство в адвокатской палате города, где практикуешь, и проработать там три года. Только после этого можно начинать трудовую деятельность самостоятельно. 

В течение трех первых лет новоиспеченный специалист должен сдать несколько экзаменов и под руководством более опытного коллеги дать определенное количество бесплатных консультаций pro bono. У адвокатов монополия на представление клиента в суде. Однако клиентам, если они захотят, разрешается представлять самих себя. 

— Семнадцать лет в профессии — это хороший опыт. Что дальше, какие цели ставите для себя на будущее? 

— Я не типичный налоговый адвокат. Сегодня бо´льшая часть моей работы очень похожа на то, что делает информационно-аналитическая служба «Пепеляев Групп»: анализ законодательства, мониторинг практики, новостные обзоры по отраслям права, организация семинаров. 

В рамках клиентского сервиса на сайте нашей компании создан личный кабинет клиента. Мы разрабатываем шаблоны возможных договоров, которые клиенту достаточно просмотреть, заполнить несколько полей и сохранить — и договор подписан. Вся информация доступна на французском и английском языках. Это сокращает время работы и наше, и клиентов, освобождая его для более интересных вопросов, для решения других проблем. Уменьшаются и клиентские расходы. 

Кроме того, я часто пишу статьи, провожу семинары. 

— Почему статьи и семинары так важны для Вас, практикующего юриста? 

— Когда пишешь статью, делаешь презентацию, важно отследить все обновления, понимать новые правовые явления, и каждый раз я вновь и вновь обращаюсь к базовым концепциям налогового права Бельгии. Это очень полезно. 

Еще одно направление моей деятельности — координация подразделения по работе с Россией. Мы пытаемся собрать в одном месте все контакты. 

Если же говорить о моей личной профессиональной цели, то каждые два-три года я меняю содержание своей работы. Инновация, новые проекты приветствуются в компании, поэтому и я не стою на месте. Что будет через три года, пока не знаю. Очень хотелось бы расширить работу с Россией. С этим направлением связана моя деятельность и в ТПП. За время работы я посетил и организовал более ста мероприятий и встреч, принял участие в нескольких экономических миссиях и в других проектах, связанных с Россией. И до сих пор каждый день учусь, узнаю что-то новое. К сожалению, последние несколько лет политические проблемы отрицательно сказываются на отношениях между странами и снижают поток товаров и услуг. 

— Если не секрет, по каким вопросам Ваша компания работает с российскими клиентами? 

— Мы помогаем российским клиентам вести бизнес в странах Бенилюкса и, наоборот, зарубежным клиентам заниматься бизнесом в России и СНГ. В каждой стране у нас свои задачи. 

В Бельгии мало налоговых дел с россиянами или российскими компаниями. Большинство вопросов связаны с соглашениями о создании совместных предприятий, судебными разбирательствами или же это какие-то конкретные вопросы бельгийских компаний, которые обращаются к нам по поводу ведения бизнеса в России. 

B Люксембурге больше дел, но в основном с физическими лицами. У многих россиян есть гражданство или статус резидентов этого государства. Как и Бельгия, Люксембург известен налоговыми льготами на доходы, полученные в результате интеллектуальной деятельности.

О налоговом комплаенсе и борьбе с размыванием налоговой базы 

— Комплаенс в целом и налоговый комплаенс в частности — новое направление в работе российских юридических фирм. А как обстоят дела в Бельгии? 

— Очень хороший и важный вопрос. Несколько месяцев назад мы создали практику по этому новому для нас направлению работы: защита персональных данных, мошенничество сотрудников, антимонопольный и налоговый комплаенс и так далее. 

Мы уже провели несколько семинаров для клиентов по этой теме, причем с участием IT-компании, которая рассказывала о возможных рисках работы в Интернете. В мае у нас прошел очень интересный семинар с представителем компании Google, обсудили тему искусственного интеллекта. 

Поделюсь любопытным наблюдением: клиенты и коллеги по бизнесу, которые посещают наши мероприятия, все больше интересуются подобными «неправовыми» вопросами. Очевидно, что они ждут от нас помощи в решении правовых вопросов, но при этом считают бесспорным преимуществом самим понимать новые специфические явления. И, судя по опросам, клиентам нравится наш новый подход. Теперь исключительно налоговый семинар о новостях законодательства и практики не так интересен, как пять-десять лет назад. 

— Борьба с уходом от налогов, размыванием налоговой базы на международном уровне затронула и Бельгию.

— Известно, что транснациональные компании много лет выбирали Бельгию, Люксембург и Нидерланды для налогового резидентства. Начиная с 70-х годов прошлого века налоговая система этих стран была благосклонна к международному бизнесу. При этом страны находятся в экономическом центре Европы с развитой инфраструктурой, высококвалифицированными рабочими кадрами, сильными наукой и образованием. Бельгийцы, как правило, знают французский и английский. В странах введены льготные правила трансфертного ценообразования, льготный налоговый режим для казначейских компаний и специальный налоговый статус для иностранных специалистов⁴. 

Ключевым элементом налогового планирования в Бельгии была и остается развитая система налогового регулирования. И хотя правила налогообложения сверхприбыли⁵ считаются не соответствующими законодательству Евросоюза, само налоговое регулирование позволяет компаниям четко понимать, какую сумму налога им надо уплатить. Если налогоплательщик, как говорится, выкладывает карты на стол и не скрывает своей сверхприбыли от службы досудебного урегулирования спора, решение службы становится обязательным для налоговой администрации и учитывается при проведении налоговой проверки. 

— А что сегодня? 

— Сегодня борьба с размыванием налоговой базы занимает важное место в международной политике как на уровне ОЭСР, так и в странах ЕС. Эта борьба, которую начал Евросоюз, справедлива, но лично мне не очень нравится, что фактически в основном Германия и Франция навязывают движение в сторону единой консолидированной налоговой базы. Все потому, что в этих странах наибольшее количество работающих компаний с центрами принятия решений. О налоговых схемах мы не говорим, думаю, все согласны, что они ушли в прошлое. Кстати, в тех же Германии и Франции налоговые схемы тоже были распространены: немецкие и французские транснациональные группы активно пользовались налоговыми льготами стран Бенилюкса. 

Начиная профессиональную деятельность 15 лет назад, я часто видел интерес клиентов к схемам и надо было постараться убедить клиента не использовать их. Теперь все иначе: налогоплательщики просто хотят знать заранее, сколько налогов они должны платить по закону, как легально минимизировать эти расходы. Встречаются, конечно, как мы их называем, «ковбои», которые приходят за схемой неуплаты налогов, но им мы отказываем в помощи. 

Я уверен, что страны Бенилюкса продолжат укреплять свою репутацию на рынке и привлекать инвесторов и бизнес. Сейчас бельгийское корпоративное право претерпевает кардинальные изменения, которые призваны создать гораздо более гибкую систему учреждения юридических лиц и организации их деятельности. Наша фирма активно участвует в этом законодательном проекте. 

Обозначу еще одну тему, которая сейчас активно обсуждается в Бельгии и усиленно продвигается ОЭСР в Плане BEPS и Евросоюзом. Это правила предоставления транснациональными компаниями отчетности о своей деятельности, включая отчетность в отношении «дочек» и аффилированных лиц в каждой стране, где ведется бизнес⁶.

Данные, которые вносятся в отчет, включают в себя сведения по каждой стране о налоговых платежах, стоимости и чистой балансовой стоимости основных активов, а также валовой и чистой стоимости активов. Кроме того, транснациональные предприятия должны для каждой страны, где ведут бизнес, предоставлять информацию по налоговому планированию. Цель сбора такой отчетности — определить прибыль, полученную в каждой стране, и предотвратить ее перевод в низконалоговые юрисдикции. 

— Какие налоговые аспекты Брексита Вы бы выделили? 

— Брексит и его правовые, в том числе налоговые, последствия — тема для большой статьи. Меня, как юриста, учили оставаться беспристрастным, но позвольте быть откровенным. 

Мое поколение, университетские друзья, коллеги — это те, кто начал работать в 2000-е годы. Мы росли в «евро-оптимистичной» атмосфере, были уверены, что через несколько лет получим «Соединенные Штаты Европы». Внутренние разногласия Евросоюза и Брексита для нас оказались холодным душем. 

Бельгия до сих пор активно поддерживает «европейский проект». Однако уже можно наблюдать, как транснациональные компании переводят — частично — свою деятельность из Лондона в Брюссель. В прошлом году у нас было два крупных проекта по этим вопросам. 

Поскольку переговоры по Брекситу только начались, трудно предсказать в точности их налоговые последствия. Многое будет зависеть от договоренностей, к которым придут главы Евросоюза и Великобритании. Результаты могут быть самыми разными: от сохранения status quo до присвоения Великобритании статуса стороннего государства без каких-либо льгот. 

Для повседневной деятельности транснациональных корпораций налоговые последствия могут быть колоссальными: таможенные пошлины с возвратом пошлин на импорт и ограничений на торговую деятельность, усложнение правил по уплате НДС, повышение налогообложения трансграничных сделок как для юридических, так и для физических лиц. Если вкратце, то станет невозможным применение всей нормативной базы ЕС, включая налоговое законодательство и судебную практику, к будущим отношениям Великобритании и Евросоюза. 

Искренне надеюсь, что переговоры по Брекситу пройдут по наиболее мягкому варианту и договоренности будут выгодными для всех сторон.  

О досудебном обжаловании и судебном рассмотрении налоговых споров 

— Известно, что в Бельгии, как и в России, действует обязательная процедура досудебного обжалования. Насколько она эффективна? 

— Система введена в 1999 году. В течение трех месяцев после получения расчета налога налогоплательщик вправе его обжаловать. 

И налогоплательщики, и налоговая администрация довольны этой системой. Обе стороны очень внимательно относятся к возникающим вопросам и стараются прийти к общему знаменателю, раскрывая карты и приводя друг другу правовые аргументы в обоснование своей правоты. 

У налогоплательщика, если руководитель налоговой службы не согласен с его позицией, есть шесть месяцев, чтобы подать иск в суд. К сожалению, нет статистики по процентному соотношению налоговых споров, которые решаются на уровне руководства налоговых органов, и споров, которые доходят до суда. Но налоговая администрация стремится, чтобы все разногласия разрешались без передачи дела в суд, так как именно налоговый инспектор, чье решение стало предметом спора в суде, должен защищать свою позицию и приводить аргументы. 

— Можно говорить, что в самой налоговой службе изменилось отношение к спорам? 

— Да, очевидно. Еще 17 лет назад было трудно договориться с налоговым органом, почти невозможно дозвониться до его сотрудников. Их профессионализм был невысок, туда часто шли работать те, кого, грубо говоря, никуда не брали. Теперь все иначе. 

Профессиональный уровень сотрудников значительно вырос, они работают качественно и всегда готовы к диалогу. Налогоплательщик может доверять инспектору, вот что важно. 

Недавно мы готовили иск в суд против налоговой администрации. Уже стало обычной практикой, что налогоплательщик и налоговая администрация договариваются о сроках подачи письменных пояснений в суд. Чтобы мне не тратить время на оформление этих пояснений, инспектор предложил все взять на себя. И я могу доверять ему, знаю, что он сделает так, как мы договорились. 

Но есть в этом и отрицательный момент: переговоры с налоговым органом в ходе досудебного разбирательства могут затянуться на год и дольше, сроков в законодательстве нет. У налогоплательщика есть право обжаловать бездействие напрямую в суд, только если он подал возражение на начисленные суммы налогов руководителю налоговой службы и тот не смог урегулировать вопрос в течение шести месяцев. Однако и в этом случае налогоплательщик сам решает, обращаться в суд или ждать принятия решения по проверке. 

В нашей практике мы пытаемся добиться урегулирования спора в максимальной степени до суда. Но если вопрос заключается в интерпретации какого-либо положения закона, обсуждения с руководством налоговой службы, скорее всего, не помогут. Обе стороны стоят на своем, и тогда спор переносится в суд. Если вопрос принципиальный, налоговый орган сам часто советует налогоплательщику обратиться в суд. 

— А что происходит в судах? 

— В 1999 году в Бельгии появился налоговый суд, точнее — первая судебная инстанция, специализирующаяся на налоговых спорах. Ее решение может быть обжаловано в апелляционном суде. Кассационная инстанция — Верховный суд Бельгии — выносит решения по вопросам соблюдения процессуального права. 

Суды выполняют свою работу хорошо, но нагрузка судей постоянно растет. В течение рабочего дня суд рассматривает иногда до десяти налоговых дел по разным вопросам, от НДС до таможенных платежей. Было бы хорошо, если бы судьи специализировались по конкретным налогам. К сожалению, статистики по вопросам, которые рассматривают суды, тоже нет. 

Я бываю в суде два-три раза в год, не чаще. Суд — это в некотором роде лотерея. В Бельгии налоговый спор в суде, особенно по делам, начавшимся несколько лет назад, может затянуться. Законодательством не установлены сроки их рассмотрения. По делу, которое мы с клиентом инициировали в 2014 году, налоговый суд первой инстанции вынес решения через полтора года. Я веду несколько дел, которые тянутся с 2005 года. 

Приведу еще пример. В 2011 году по одному из дел стало ясно, что к какому-то консенсусу мы не придем. Вместе с налоговым органом, тоже заинтересованным в разрешении спорного вопроса, мы собрали документы для обращения в суд. Только в декабре 2012 года стало известно, что судебное заседание состоится в 2015 году! Потом его перенесли на май 2017-го, а недавно я получил письмо, что суд будет в октябре 2019 года. 

Еще один момент: решения Апелляционного суда Брюсселя приходится ждать более четырех лет. Очень сложно объяснить это клиентам из других стран. Как мне известно, в России, наоборот, бывает, что адвокатам не хватает времени тщательно подготовиться к рассмотрению спора, поскольку налоговые органы и суд оперативно рассматривают дело. 

— Поразительно! Почему так? Спор может просто потерять актуальность. 

— Суды загружены, расходы на их содержание все время сокращаются, численность аппарата тоже. Но налицо отказ в принятии решения. 

В процессуальном законодательстве можно найти нормы, запрещающие такое бездействие. Я думаю предложить одному из своих клиентов бесплатную помощь и обратиться в ЕСПЧ на том основании, что невынесение решения в течение нескольких лет может рассматриваться как отказ в правосудии, что запрещено Конвенцией по защите прав человека и основных свобод. 

Хотя в таком затягивании дела налогоплательщик может найти и положительный момент. Если он выиграет спор в суде, на переплаченную сумму налогов будут начислены 7 процентов годовых за все время с момента уплаты доначислений. Ни один банк сейчас не даст таких процентов! 

— Как бы Вы оценили качество судебных решений? 

— Качество решения зависит от конкретного суда, судьи, но в целом уровень решений высокий. Случается, что решение по делу на несколько миллионов евро занимает всего несколько страниц и плохо аргументировано. Но все чаще судьи готовятся к делу, формируют свое представление еще до начала слушаний. Если вы попадете к подготовленному судье, вам придется подробно отвечать на самые разные вопросы. 

Лично мне такой подход очень нравится. Больше всего не люблю устраивать получасовую «презентацию» дела судье, не видя никакой его реакции. Дискутировать с судьей и оппонентом гораздо интереснее, чем слушать самого себя. В таких случаях и решения более обоснованны. 

Конституционный суд выносит наиболее легкие для чтения решения. Решения Верховного суда очень высокого качества, но их тяжело читать. 

— Какие недавние налоговые решения Суда ЕС актуальны для Бельгии? 

— По этому вопросу тоже можно написать статью. Я бы выделил два решения, они получили широкое освещение в бельгийской прессе и касаются налогового законодательства страны. 

Семнадцатого мая 2017 года Суд ЕС вынес Решение по делам C-68/15 и C-365/16 о том, что так называемый налог справедливости, или fairness tax, в Бельгии противоречит положениям Директивы ЕС о материнских и дочерних компаниях⁷и может нарушить свободу учреждения предприятий. 

«Налог справедливости» со ставкой 5,15 процента применяется для корпораций и начисляется на распределенную прибыль, которая вследствие использования налоговых вычетов налогом не облагалась, например в случае переноса убытков на будущее. «Налог справедливости» применяется к компаниям — резидентам Бельгии и постоянным представительствам нерезидентов. 

Восьмого марта 2017 года Суд ЕС принял Решение по делу C-448/15 по вопросу интерпретации термина «является плательщиком налога», или subject to tax, применяемого в отношении Директивы ЕС о материнских и дочерних компаниях. Директива применяется к распределению дочерними предприятиями дивидендов в пользу материнских компаний. Эти предприятия должны удовлетворять трем субъективным требованиям, в числе которых «является плательщиком налогов без права выбора налогового режима или освобождения от налога». Согласно Решению Суда ЕС, если такой компании дано право освобождения от налога, к ней не должны применяться предусмотренные Директивой льготы. 

— Каких налоговых споров, необязательно судебных, в Бельгии больше: с физическими или юридическими лицами? 

— С юридическими. 

В спорах с физическими лицами оспариваемые суммы небольшие, не требуют долгих согласительных процедур в налоговом органе. Часто достаточно проконсультировать физическое лицо на самой ранней стадии, и спор с налоговым органом разрешается, причем не всегда в пользу налогоплательщика. Физическому лицу порой выгоднее удовлетворить требования налогового органа, уплатить предъявленные доначисления, чем нанимать адвоката или налогового консультанта, оплачивать расходы на сбор доказательств. Адвокат должен быть честен с клиентом и, если спор проигрышный, должен предупредить об этом. 

Но это не значит, что физические лица оставлены на милость налоговой администрации. Учреждение Службы налоговой медиации⁸ в 2010 году стало важным шагом на пути улучшения отношений налогоплательщиков и налоговой администрации. В налоговой администрации учрежден отдел, назначены члены главной коллегии, которая руководит служащими — помощниками в налоговых спорах. Члены СНМ абсолютно независимы: они находятся в прямом подчинении министра финансов, уволить сотрудника можно, только если выявлены грубые нарушения⁹.

Налоговая медиация возможна лишь после начала обязательного досудебного обжалования. Назначенный сотрудник заслушивает обе стороны, предлагает решение проблемы и оформляет рекомендацию, не имеющую для сторон обязательной силы. Но на практике, даже если решение необязательно, налоговая администрация учитывает его. В 2016 году СНМ получила 2151 заявление, 80 процентов из них по электронной почте, 70 процентов дел было разрешено по соглашению сторон. 

— И в завершение. Что Вам, как налоговому юристу, нравится в российской налоговой системе, налоговом праве, чего, может быть, нет в Бельгии? 

— Конечно же, сроки рассмотрения дел в судах! Откровенно говоря, наша налоговая система работает хорошо. 

Я рад, что Бельгия наконец-то собирается снизить ставку налога на доходы организаций с 34 до 25 процентов к 2020 году, при этом упростив систему налогообложения путем отмены ряда налоговых вычетов. Но, насколько я понимаю, налоги российских компаний все равно ниже? 

— Вы оптимист, и это приятно, особенно на фоне всего происходящего. Желаем Вам успехов в работе и новых побед. И спасибо за беседу!  

Интервью подготовила Маргарита Завязочникова, зам. главного редактора журнала «Налоговед»

Благодарим отдел переводов «Пепеляев Групп» в подготовке интервью