Определение СКЭС ВС РФ от 19.06.2020 по делу № А51-24425/2018

Ретроактивное применение решения Комиссии ЕЭК, ухудшающего положение участника ВЭД, недопустимо

Определение СКЭС ВС РФ от 19.06.2020 по делу № А51-24425/2018 (далее — Определение).

Регулярный мониторинг дел, передаваемых в СКЭС ВС РФ, позволяет отбирать наиболее интересные для практики решения. Прокомментируем с экспертами определение по таможенному делу с универсальной для практики позицией о действии закона во времени.

Фабула дела

В марте 2017 г. ООО «Цеппелин» ввезло в РФ детские подгузники, задекларировав их по коду ТН ВЭД 9619 00 810 9 (ставка НДС 18%). В июне 2018 г. общество заявило об изменении классификационного кода на ТН ВЭД 9619 00 810 1 (ставка НДС 0%) и просило таможенный орган вернуть излишне уплаченный налог. Изменение кода было связано с качественными показателями подгузников, что подтверждалось приложенным экспертным заключением и позволяло отнести товар к другой субпозиции.

Таможенный орган требования ООО «Цеппелин» не удовлетворил, сославшись на то, что классификационный код определен верно.

Суды трех инстанций поддержали позицию таможни:

• Решение Коллегии ЕЭК¹ 2014 г. допускало различную классификацию подгузников в рамках позиции ТН ВЭД 9619 00; в ноябре 2017 г. в него были внесены изменения², которые вступили в силу с 16 декабря того же года и предусматривали только один вариант классификации этого товара;
• поскольку на момент обращения общества действовала новая редакция Решения № 156, товар подлежит классификации по коду, первоначально указанному в декларации; уплаченный налог возврату не подлежит.

Общество обратилось в ВС РФ.

Позиция Верховного Суда РФ

СКЭС указала, что суды не учли положений права Таможенного союза (далее — Союз), разъяснений КС РФ и Пленума ВС РФ.

1. Правом Союза³ установлен общий запрет на использование с обратной силой решений Комиссии ЕЭК, ухудшающих положение участников ВЭД. Поэтому, рассматривая вопрос о допустимости применения новой редакции Решения № 156 к требованиям заявителя, судам следовало оценить, не приведет ли это к ущемлению его прав и свобод.

Как указал Пленум ВС РФ⁴, при применении актов Союза, которые изменяют права и обязанности участников ВЭД, в том числе по уплате таможенных платежей, должны учитываться принципы поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, а также недопустимости придания обратной силы новому таможенному регулированию, ухудшающему положение участников ВЭД. Нарушение этих принципов создает неблагоприятные имущественные последствия для добросовестных участников оборота, полагавшихся в определении своих прав и обязанностей на ранее принятые в их отношении акты и (или) устоявшиеся в практике подходы.

Декларируя для более быстрого выпуска товар по иному коду, общество ожидало, что в дальнейшем сможет вернуть переплату, если подтвердит наличие у ввезенных товаров определенных свойств, которые согласно сложившейся практике позволяли классифицировать товар по иному коду. Таможенный орган не привел доказательств, что общество действовало недобросовестно, знало или должно было знать об ошибочности практики и поэтому не могло полагаться на нее.

СКЭС ВС РФ пришла к выводу, что применение новой редакции Решения № 156 имело ретроактивный характер и ухудшило положение заявителя как участника ВЭД.

Принятые по делу судебные акты отменены, дело направлено на новое рассмотрение.

Комментарии

Позиция ВС РФ — положительное следствие выводов КС РФ о порядке применения принципа действия закона и его толкования во времени в публично-правовых отношениях⁵. В Определении сделан вывод, что ретроспективное применение нового порядка классификации спорного товара недопустимо, поскольку ухудшает положение добросовестного участника ВЭД, действовавшего в условиях устойчивой практики классификации товаров.

В Постановлении Пленума ВС РФ № 49 не определено, какая судебная практика считается устойчивой: вступившее в силу решение суда первой инстанции, постановление окружного суда, судебный акт высшего судебного органа? А также не установлено, какое количество таких судебных актов должно быть.

Ранее Постановлением КС РФ № 34-П применительно к налоговым правоотношениям устоявшейся судебной практикой было признано отказное Определение ВАС РФ. Но подробных разъяснений понятия «устоявшаяся судебная практика» в этом Постановлении и каких-либо иных актах КС РФ или ВС РФ нет.

Положительный момент в деле ООО «Цеппелин» — подтверждение практикообразующего значения определений СКЭС.

Очевидно, что на вывод ВС РФ о наличии устойчивой судебной практики квалификации товара повлияло также значительное количество дел, рассмотренных на уровне Арбитражного суда Дальневосточного округа. В таких обстоятельствах декларант мог разумно полагать, что имеется установленный порядок классификации ввозимых им товаров и этот порядок верен. Сложно представить, что была ошибка в порядке квалификации товара, о которой участник ВЭД знал и которой воспользовался для получения выгоды.

Однако нет очевидного ответа на вопрос, будет ли установлен факт наличия устоявшейся практики при иных фактических обстоятельствах: например, если есть несколько судебных актов на уровне округа, но нет судебной практики на уровне ВС РФ.

Тем не менее выводы о признании в качестве устойчивой судебной практики определений СКЭС ВС РФ и постановлений окружного суда универсальны и важны для всех публично-правовых споров, поскольку:

• определяют общие критерии разумного и добросовестного поведения подчиненной стороны в отношениях с государственными органами;
• обеспечивают выполнение принципов поддержания доверия граждан к действиям государства и правовой определенности, действия закона во времени.

П. А. Попов,
ведущий юрист «Пепеляев Групп»

Определение напоминает, что, оценивая законность административных решений, нужно учитывать не только толкование и применение закона, которое считается верным на время разрешения правового спора, но и ранее складывавшуюся административную или судебную практику, которая давала участникам оборота разумные и правомерные ожидания иного исхода дела.

Речь идет о принципе охраны доверия к действиям публичной власти, иначе называемом принципом защиты правомерных ожиданий. Этот принцип распространяется на деятельность любых органов власти, включая налоговые. Необходимость ему следовать провозглашалась высшими судами неоднократно. Помимо многочисленных постановлений КС РФ, которые упоминаются в Определении СКЭС ВС РФ и выносились с начала 2000-х гг., надо отметить недавнее Постановление от 28.12.2017 № 34-П, где рассматривался вопрос о недопустимости обратной силы отрицательных для налогоплательщиков изменений судебной практики.

Кроме того, в самом Определении есть ссылка на п. 4 Постановления Пленума ВС РФ № 49, где указано, что изменение ранее сложившейся устойчивой практики не может влечь дополнительные обязанности в отношении действий, совершавшихся ранее согласно такой практике, если лицо добросовестно полагало, что не несет этой обязанности.

Отличие рассматриваемого спора состоит в иной направленности интереса заявителя: он стремился не избежать дополнительной обязанности, а вернуть переплату обязательного платежа.

Зарубежный опыт, например германский (см. врезку ниже), показывает, что администрация не может нарушать защиту доверия, если ранее вынесенным актом дала основания полагаться на благоприятные последствия.

В оценке, могло ли лицо полагаться на прежнюю практику, ключевой вопрос — о ее устойчивости и однозначности. В конкретном деле прежний благоприятный подход поддерживался судами, включая ВС РФ. Практика в виде не менее чем двух постановлений окружного суда кассационной инстанции по месту разрешения спора, вероятно, может быть сочтена достаточной. Но если положительная практика была в другом округе, то, даже если нет какого-то третьего округа с отрицательной практикой, возникают опасения, что правомерные ожидания не будут сочтены достаточно обоснованными.

Еще более плачевной выглядит перспектива доказывания административной практики, учитывая, что конкретное лицо может узнать о ней лишь в отношении себя, а также, вероятно, других организаций той же группы. В России нет обыкновения публиковать правовые позиции административных органов, в том числе без указания лиц, в отношении которых вынесены административные акты. Лишь начала складываться практика публикации решений налоговых и антимонопольных органов⁶.

В Определении указано на возможность отказа в защите правомерных ожиданий, когда разумное и добросовестное лицо не могло полагаться на ранее имевшиеся подходы, а равно когда лицо действует «в целях извлечения выгоды из ошибок, допущенных органами публичной власти». Однако не вполне ясно, что следует понимать под такими ситуациями.

По нашему мнению, речь не должна идти об оценке именно правовой убедительности прежних подходов, поскольку она не может быть верифицирована и всегда будет произвольной. Даже если судья внутренне убежден, что прежний подход неверен, а ухудшение практики правильно, это не означает, что так же должен думать заявитель, ищущий защиты доверия.

Полагаем, что возражения против ссылки на правомерные ожидания могут возникать, когда она основана на прежней практике в отношении самого заявителя. Если практика была общей и единой для всех лиц в схожих обстоятельствах, то она достаточно обосновывает правомерные ожидания, если административный орган не доводил до лица прямо и однозначно, что прежняя благоприятная позиция не может и не будет применяться на будущее.

В зарубежном праве — в частности, в Германии на основании упомянутого выше законоположения — против ссылки на правомерные ожидания административные органы могут возражать с помощью довода, что лицо предоставило такому органу недостоверные сведения о фактах. Возможно и возражение на том основании, что заявитель знал о неправомерности ранее вынесенного благоприятного акта (что можно доказать скорее по фактам, чем по правовому обоснованию прежнего акта).

Однако используются за рубежом и оценочные доводы против ссылок на защиту законных ожиданий. В этой части иностранный опыт трудно назвать применимым в России, так как он оставляет слишком широкий простор для произвольного усмотрения правоприменителя.

В сегодняшних условиях развитие правовых подходов к защите законных ожиданий вряд ли будет быстрым даже на уровне судебной практики, не говоря уже о законодательстве, где такого принципа не найти. Однако внимание высшей судебной инстанции к нему следует всемерно поддержать.