Негоже лилиям прясть или в действительности всё не так, как на самом деле …
В действительности все не так, как на самом деле…
Эта фраза ошибочно приписывается Антуану де Сент- Экзепюри,
но ее настоящим автором является Станислав Ежи Лец,
упомянувший ее в книге «Непричесанные мысли»
Лично у меня при упоминании слова «прясть» перед глазами встает образ молодой симпатичной девушки с пухлыми щечками с картины Василия Андреевича Тропинина «Пряха». Грустные глаза и легкая полуулыбка могут рассказать историю ее невеселой жизни.
Пряха. В.А. Тропинин.
Эта авторская версия хранится в Государственной Третьяковской галерее, первая же картина художника, где девушка с чуть более грубоватыми чертами лица смотрит на зрителя, находится в Таганрогском художественном музее
Прядением, как ремеслом грубым и приземленным, не могли заниматься представительницы королевского дома. Да и в целом заниматься любым ремеслом им было негоже. Хотя сама фраза «Негоже лилиям прясть», давшая название тому саги Мориса Дрюона «Проклятые короли», является словесной иллюстрацией салического закона, которому следовали многие государства Средневековой Европы, запрещавшего женщинам (и их сыновьям) наследовать корону. Изображение золотой лилии присутствовало на государственном гербе Франции на протяжении восьми веков и было исключено из него только после второй Французской революции.
С начала IX века французские монархи короновались в Реймском соборе, до этого момента короли выбирали себе место коронации, руководствуясь политическими и экономическими мотивами. В 816 году Людовик I Благочестивый выбрал Реймс, с которым связана легенда о короле франков Хлодвиге.
Последнюю церемонию провели в Реймском соборе 29 мая 1825 г., когда был коронован Карл Х, последний реально царствовавший представитель старшей линии Бурбонов, свергнутый в ходе Французской революции 1830 г. Этой коронации посвящено масштабное полотно Франсуа Жерара. У Росси, который у нас, как правило, ассоциируется с Сивильским цирюльником, есть опера «Путешествие в Реймс» - эдакий сборник комических сюжетов и нестандартных выходов из них. Премьера оперы состоялась буквально через три недели после коронации, но большой любви у публики не вызвала, так и осталась незаслуженно забытой на долгие годы.
Коронация Карла X в Реймсе 29 мая 1825 года.
Франсуа Паскаль Симон Жерар
Версальский дворец.
Важным началом нового царствования для любого монарха являются коронационные мероприятия,так как только после этого освященного вековыми традициями ритуала власть приобретает окончательную легитимность в глазах народа.
Мы посмотрим не на правовую или декоративную, а на экономическую сторону вопроса. Были ли коронационные мероприятия чистым убытком для казны или все же они могли принести определенные доходы, и кто же был бенефициаром этих доходов?
Суммы, потраченные на коронацию, за исключением современной нам коронации короля Великобритании Карла III, нам ничего не дадут, так как придется искать эквивалент для пересчета в соизмеримые и понятные нам величины, вроде той пресловутой коровы из учебника по истории, которая в 1900 г. стоила 3 руб. К слову сказать, в пушкинские времена самая беспородная корова продавалась не менее чем за 20 руб., вот и измеряй коровами расходы на коронацию.
Обратимся к описанию эмоций жителей и чиновников Реймса в ожидании коронационных мероприятий, но не тех, что на картине Франсуа Жерара, а происходивших за 500 лет до них. Жители Реймса в 1322 г. стали свидетелями, участниками и спонсорами уже третьей за последние семь лет коронации, через шесть лет их будет ждать еще одна, а с ней — и крупные расходы.
Реймские горожане, вынужденные раскошеливаться по случаю коронации, считали, что получается чересчур уж накладно.
– Если короли так часто начнут помирать, – говорили они, – и если каждый год нам выпадет честь короновать нового, нам самим скоро придется обедать раз в год, да и то продав с себя последнюю рубашку! Да, дорого обошелся нам Хлодвиг, решив принять христианство в Реймсе! Если какому-нибудь другому городу так уж захочется приобрести у нас склянку с миром, мы дорожиться не станем.
Но отцов города одолевали не только денежные заботы, надо было достать в разгар зимы припасы, необходимые для пиршества, да еще в огромном количестве! Реймским горожанам вменялось в обязанность поставить восемьдесят два быка, двести сорок баранов, четыреста двадцать пять телят, семьдесят восемь свиней, восемьсот зайцев и кроликов, восемьсот каплунов, тысячу восемьсот двадцать гусей, более десяти тысяч кур и сорок тысяч яиц, не говоря уже о бочонках с осетриной...
Думается мне, что картина, описанная Морисом Дрюоном, является вполне репрезентабельной, наглядно демонстрируя ту фискальную и административную нагрузку, а также всю суету подготовки мероприятия, которая свалилась на головы (и карманы) горожан и отцов города. Но так ли все было плохо, тягостно и уныло, и неужели никто не оказался в выигрыше от того, что в свое время Хлодвиг - первый король из династии Меровингов - принял крещение на берегах Реймса, а не какой-либо другой реки. Любое мероприятие государственного масштаба всегда сопряжено с тяжким фискальным бременем, с одной стороны, и налоговыми льготами и преференциями, концессиями и субсидиями, - с другой. И всегда в выигрыше были те, кто получал подряд на поставку снеди, мебели и предметов декора, а также мелкие торговцы сувенирами с символикой торжества. Словно бабочки к огню слетались на масштабное торжество торговцы и ростовщики, государство же умело использовало это, пополняя казну за счет торговых сборов.
Но, откровенно говоря, жители Реймса при всех этих тратах все же надеялись извлечь из предстоящих празднеств немалую выгоду, так как на коронование обычно собиралось множество купцов – ломбардцев и евреев, плативших городу налог за право торговли.
М. Дрюон. «Негоже лилиям прясть»
Невольно вспомнился другой правитель, к сожалению, персонаж мифический, но, вероятно, являющийся мечтой любого народа:
… когда Мигуны просили Железного Дровосекаправить их страной, они говорили так:
— Такой правитель, как вы, будет для нас очень удобен: вы не едите, не пьете и значит не будете обременять нас налогами…
Мигуны получили больше, чем ожидали. Железный Дровосек не только не собирал налоги со своих подчиненных, но, наоборот, сам работал на них. Скучая по Элли, Страшиле и смелому Льву и не привыкнув жить в безделье, Дровосек с утра отправлялся в поле, дробил там большие камни и мостил ими дороги. Мигуны получали сразу две выгоды: их поля очищались от камней и во все концы страны пролегали прекрасные, прочные пути сообщения с другими провинциями.
А. Волков. «Урфин Джюс и его деревянные солдаты»
Возвращаясь к тому, позволительно ли лилиям прясть, хочется упомянуть российских императриц — рукодельниц: большой мастерицей была супруга Павла I Мария Феодоровна (София Доротея Августа Луиза Вюртембергская, 1759-1828 гг.), мать Александра I и Николая I.
По воспоминаниям современниц прекрасно управлялась с иглой и пяльцами супруга Николая I Александра Феодоровна (Фридерика Луиза Шарлотта Вильгельмина Прусская, 1798-1860 гг.).
Все последующие русские императрицы оставили после себя рукотворную память в виде, например, крестильных покрывал; покрова и хоругви для православного храма в Дармштадте (1899 г.), хоругви с ликом Марии Магдалины, в честь которой храм был освящен; алтарного покрова часовни дворца Сент-Джеймс (Лондон). На крупнейших аукционах иногда появляются лоты с кисетами, подушками и салфетками, вышитыми последней русской императрицей и ее дочерьми.
И, наконец, о самих лилиях — геральдическом символе французских королей. Существует легенда, гласящая о том, что король франков Хлодвиг принял христианство в 496 г., и в момент крещения Ангел дал ему золотую лилию в знак очищения. Жива и другая версия, что Хлодвиг взял себе в качестве эмблемы лилию после того, как лилии на берегу Рейна подсказали ему безопасное место, где можно перейти реку вброд, благодаря чему он одержал победу в битве.
Однако ботаники, специализирующиеся на изучении семейства ирисовых, уверяют (Лаврова С. А. «Царство Флоры: Цветы и деревья в легендах и мифах»), что геральдическая лилия — это стилизованное изображение желтого ириса, который растет на влажных участках и у водоемов. Получается, что негоже ирисам прясть, и в действительности все не так, как на самом деле…
Согласитесь, есть очевидное сходство между геральдическими лилиями на старинных гербах Франции и желтыми ирисами с хранящейся в Национальном музее западного искусства в Токио картины Клода Моне.
Надежда Башкирова
