Чтобы наступило будущее, надо заплатить за прошлое

Наш корреспондент учится собирать налоги
в условиях кладбища

Мне всегда везет с погодой. Погода по большей части просто отличная, куда бы я ни направился. Магадан, Лондон, Петербург прекращают дожди, стоит пожаловать к ним в командировку. Но приходишь в полночь на кладбище – всё, ливень, мрак и холодный ветер. Погода, как писатель, работает штампами.

Вот о чем я думал, пробираясь в потемках к боковой калитке в кладбищенской ограде, где меня ждал инспектор. Его черная фигура в плаще отделилась от стены, мигнул огонек сигареты. Молча махнув мне рукой, инспектор отворил калитку и шагнул за ограду.

– Клиенты у вас без неожиданностей, – пошутил я, стараясь завязать разговор.
– Когда как.

Вдруг он выкрикнул в окружающую темноту:

– Эй, сегодня без фокусов!

И, обращаясь ко мне, пояснил:

– Бывает, увидят нового человека, и начинается нездоровое оживление. Нам здесь ­ажиотаж ни к чему.

Мы двинулись в дождливую черноту кладбищенской аллеи, подгоняемые холодным ветром. Там, вверху, среди ветвей выл ветер, пищали совы. Было холодно и, пожалуй, страшно. Хотелось оглянуться, чтобы убедиться, что за нами никого нет. Но что толку оглядываться: конечно же, когда оглядываешься, никого нет. А все остальное время?

Невзрачное здание в глубине кладбища, что-то вроде сторожки, пряталось в гуще кустов и деревьев. Отворив дверку, инспектор впустил меня в лабораторию.

Было абсолютно темно, но вот на столе затеплилась маленькая свечка, а на экранах по стенам замерцали строки каких-то таблиц. Шрифт был оранжевый на шоколадном фоне, и казалось, будто это адское пламя просвечивает сквозь истлевший бархат старинных ширм.

Лицо инспектора, белое, круглое и плоское, напомнило мне почему-то надкушенную булку с изюмом. Изюмины глаз весело поблескивали.

– Вот и мой офис! – инспектор гостеприимно повел рукой, как бы приглашая обозреть свои владения. – Там, за стенами, лежат тридцать тысяч человек. Чтобы обработать столько живых налогоплательщиков, потребовалась бы тьма народу. А я справляюсь один! Ну и техника, конечно. Техника в первую очередь!
– Не могу поверить! Так ваша инспекция не миф? Вы в самом деле заставляете платить мертвецов?
– В какой-то мере да, можно выразиться и так. Но платят, разумеется, не мертвецы, а наследники. Время – деньги. Прошедшее время тоже деньги, кладбище – просто клад!
– То есть?
– То есть никаких восставших из могил зомби, заполняющих налоговую декларацию, я вам, мой друг, не покажу. Увы, увы! Но! Взгляните-ка! Вот умерший, а вот его родственники.

На экране отразилась древовидная схема с кружками – человечками.

– Берем из базы данных сведения о доходах нашего покойничка, считаем налог и разверстываем между родственниками. Закон о родственных душах с недавних пор это позволяет: родственники, наследники отвечают по налоговым обязательствам умерших налогоплательщиков. И дальше ныне живущие получают приветы с того света! – хохотнул инспектор.
– Значит, вы работаете не с мертвецами, а с базой данных! – с облегчением, но не без разочарования сказал я. – И этот домик на кладбище, совы – это все только для антуража?
– Что вы, что вы! Личный контакт очень важен! – изюминки глаз смотрели не мигая.
– Личный контакт… С ними? Или с наследниками?
– А вы на досуге об этом подумайте, мой друг!.. Давайте лучше поговорим о технологиях!
– Да, хорошо, да! И, ну, скажем, насколько далекое прошлое вы можете охватить проверкой?
– О, отличный вопрос! Это главный вопрос! – он просиял. – Видите ли, мы можем уходить назад по шкале времени. Не на какие-то жалкие три года, как раньше, а в самую глубь веков, в начало времен. Раньше это было возможно технически, но не имело смысла: как вы взыщете налог с купца XIX в.? А сегодня, когда создана правовая база, налог заплатят его потомки. Вот что нам дал Закон о родственных душах!
– Не кажется ли вам, что основание для налога все же сомнительное? Жил человек, вел дела в те времена, когда сегодняшних налогов не было.
– Не было, а сегодня есть. Экономика – это базис, право – надстройка. Базис для налога возник тогда, а надстройка, обязанность уплатить – сейчас. В чем же проблема?
– Но это же обратная сила!
– Вовсе нет. Вы рассуждаете, будучи в плену догматов классической механики. В механике релятивистской событие происходит тогда, когда мы его наблюдаем. Нет принципиальной разницы между событиями прошлыми или будущими, есть принципиальная разница между событиями известными или неизвестными. Факты хозяйственной деятельности становятся известны нам. Конкретно мне. Здесь и сейчас. Значит, и объект налогообложения возникает здесь и сейчас. В чем же вы усматриваете обратную силу? Или Налоговый кодекс писан Ньютону, да не писан Платону? Тьфу, Эйнштейну! Впрочем, какая разница!

Я крякнул.

Затем, подумав, спросил:

– Но разве справедливо людям сегодня платить за доходы их далеких предков? Кто наследство получил, с тем еще понятно, но чьи-то абстрактные потомки…
– Чем раньше в истории жил человек, тем ветвистее дерево его наследников. Все мы чьи-нибудь родственники, и все мы дети праматери Евы. Понимаете? В пределе человечество заплатит за свое прошлое. За первородный грех. Получит НДС с цены запретного плода!

Было тихо, за стенами шумел ветер и еле слышно пищали совы. Вдруг торжественно и громко закричал петух. Какой петух, где, откуда он здесь? Я вздрогнул и проснулся.

Уснул-то я давеча сочинительствуя, прямо на клавиатуре лицом, да и чай вот недопитый стоит, и булочка с изюмом надкушена.
Так что событие, о котором я вам рассказал, не произошло. Не было такого события. Но вам о нем теперь известно, не так ли? Значит, оно уже началось?