Колдовской налог

Власть царя в русских сказках, как мы уже неоднократно замечали, безгранична. Царь может назначить любой налог на что угодно в любом размере. Скорее даже наоборот: что бы ни произвел крестьянин, сколько бы ни наторговал купец, чего бы ни намастерил ремесленник – все это заведомо принадлежит царю, и царь может только, смилостившись, забрать себе не всю прибыль крестьянина, ремесленника или купца, какую-то часть прибыли оставив им на прожитье. Ну, или царь может попросту позабыть собрать налоги со своих подданных. Или не знать о существовании подданных, об их хозяйственной деятельности, их прибылях. А если бы знал…

Одним словом, любой налог меньше ста процентов – это в русской сказке царская милость.

Единственная сфера человеческой деятельности, которую царь не может обложить податью, – церковные обряды. Царь не может назначить налоги на свадьбы, похороны, крестины и церковные праздники. Оно и понятно: люди-то на земле все, конечно, царские, но перед лицом Бога царь – простой человек и, стало быть, не имеет права вмешиваться в налоговую политику церкви, облагать налогами то, что облагает налогами Бог.

Однако же это не значит, что налоги на свадьбы, крестины, похороны и церковные праздники никто не собирает. Не следует думать, будто сказочному персонажу достаточно купить свечки и раздать милостыню на паперти, чтобы обвенчаться, отпеть близкого или окрестить ребенка.

Налоги на церковные таинства в русской сказке собирают деревенские колдуны. Колдуны не принадлежат ни общине, ни городу, ни царю, ни церкви. Колдуны – приспешники дьявола и налоги на церковные таинства собирают его властью.

Никто в русской сказке не может жениться, крестить ребенка или предать земле мертвеца, не заплатив мзды колдуну или ворожее. Размер этого налога определяется странно. С бедных во многих сказках колдун берет двадцать рублей, с богатых – пятьдесят.

Не будем сейчас оценивать, много это или мало, заметим только, что налог этот очевидно несправедлив и для его определения используется какая-то странная прогрессивная шкала. Богатый ведь может быть в десять, двадцать, сто раз богаче бедного, а платит колдуну всего в полтора раза больше. Это потому так, что с точки зрения русской сказки богатство само по себе приводит человека в тенета дьявола. Нечистые силы, иными словами, не заинтересованы в том, чтобы разорять богатых. Наоборот, колдун хочет, чтобы богатые богатели. Колдун полагает, что богатство само по себе способно привести человека в ад, и гибель христианской души нужнее колдуну, чем пятьдесят рублей.

Единственная возможность избежать налога на таинства – это пригласить на свадьбу, поминки или крестины солдата. Солдат в русских сказках – казенный человек. Солдат полностью принадлежит казне, не отчасти, не номинально, не так, что можно собрать с солдата подать, а можно о ней позабыть. Не так, что можно обложить солдата налогом, а можно налог списать, как это бывает с купцами или крестьянами. Солдат не платит налогов потому, что все его время, здоровье, благополучие и сама его жизнь безраздельно отданы государству. В некотором смысле солдат неуязвимее святого, потому что у святого все же есть своя воля, а у солдата своей воли нет, он слепо выполняет приказы, беспрекословно подчиняется царю и посредством царя – Богу. А взамен становится совершенно неуязвимым для колдунов, ворожей, чертей, виев, русалок, леших, домовых и прочей нечисти. Именно поэтому мы встречаем много сказок, в которых даже смерть, чтобы забрать солдата, просит разрешения непосредственно у Бога.

Итак, чтобы не платить деревенскому колдуну налог на церковные таинства, надо пригласить на свадьбу солдата. Колдун, конечно, разозлится и попытается таинству помешать, но не сможет. Свадебный поезд отправится в церковь, а по дороге колдун натравит на жениха с невестой, например, дикого медведя. И зверь, конечно, задрал бы молодоженов, однако с ними солдат, а солдата медведю задирать нельзя, потому что солдат – человек казенный, следовательно, царский, а значит, Божий. Откуда ни возьмись явятся собаки и прогонят медведя.

Разгневанный колдун нашлет, конечно, ворона, который сядет на церковных воротах и так перепугает лошадей, что те не ступят ни шагу. Но в свадебном поезде – солдат, и он скажет ворону, что нельзя преграждать дорогу солдату, потому что солдат казенный, царский, Божий. И ворон улетит. И лошади пойдут дальше.

В бессильной злобе колдун придет на свадебный пир и даже попытается опоить солдата колдовским зельем. Колдун поднесет солдату стакан пива. Солдат выпьет, и от этого пива у солдата выпадут все зубы. Но и эта санкция колдовской налоговой инспекции не окажется действенной. Солдат скажет, что лишать солдата зубов нельзя, солдат – человек казенный, зубы ему непременно нужны, чтобы в военных походах грызть казенные армейские сухари. С этими словами солдат просто забросит выпавшие зубы обратно себе в рот, и зубы сами собою встанут на место.

Мы видим, таким образом, что в русской сказке три параллельно существующие налоговые системы. Есть налоги государственные (общинные, городские, помещичьи и, наконец, царские). Есть налоги церковные, Божьи. И есть налоги дьяволовы.

Нормальный человек в русской сказке платит все три вида налогов. Но есть особые люди, безраздельные служители одной из систем. Они налогов не платят. Божьи люди (святые, нищие, странники, пустынники) не платят налогов ни царю, ни дьяволу. Дьяволовы люди (колдуны, ворожеи, разбойники, восставшие мертвецы) не платят налогов ни Богу, ни царю. И государевы люди (солдаты и матросы) не платят ни Богу, ни дьяволу.

Валерий Панюшкин