Фактор волшебства

Мы неоднократно уже замечали, что устойчивой системы налогообложения в русских сказках нет. Налоги бывают самые разнообразные – и подушные, и подоходные, и с продаж, и с покупок, и экспортные пошлины, и импортные, и акцизы, и церковные десятины, и просто совсем уж необъяснимые поборы то в царскую казну, то в пользу барина, то в пользу деревенской общины…

Если все перечисленные нами налоги сложить вместе, то их сумма составила бы несколько тысяч процентов для любого хозяйствующего субъекта. Купец ли, крестьянин ли, вольный ли ремесленник в русской сказке, доведись ему заплатить все налоги, которые нами описаны, разорился бы в прах: выплаты превышали бы доходы на несколько порядков.

Однако живут же как-то сказочные персонажи. Ухитряются как-то хозяйствовать, платить налоги и не пойти по миру.

Дело в том, что налогов в русской сказке много, но собираются они крайне нерегулярно. Более того, можно сказать, что никто облеченный властью в русской сказке вообще не собирает налогов до тех пор, пока деньги (или конвертируемое в деньги рабочее время подданных) не понадобятся на что-то конкретное. Деревенская община не станет взимать с членов своих никакого оброка, пока не понадобится, например, построить в деревне мост. Помещик закрывает глаза на недоимки, пока сам не начинает голодать. Царь не посылает казака собирать подушную подать, пока не начинается война и не нужно содержать войско. То есть, налоги могут быть сколь угодно огромными, но собирать их без крайней необходимости не принято.

Эту странную сказочную систему налогообложения трудно понять, если изучаешь ее с современных наших позиций. Налоги в современном их понимании может ведь платить только собственник, только тот, у кого есть хоть что-нибудь, с чего заплатить подать. Раб, невольник не может платить налогов. И персонажи русских сказок близки к рабскому положению: им ничего не принадлежит, да и сами они себе не принадлежат.

У крестьянина есть дом, земля, жена и дети, но все это, включая самого крестьянина, принадлежит барину. Работать на своей земле крестьянин может только тогда, когда барин решит, что достаточно уже крестьянин поработал на барщине.

Барин, в свою очередь, тоже сам себе не принадлежит со всеми его имениями – принадлежит царю. А царь принадлежит Богу и потому может забрать у кого угодно что угодно, в том числе жизнь, но не может, например, расторгнуть брак, заключенный в церкви.

Царь, кроме того, может оставить подданного работать и платить произвольно назначаемые подати, а может целиком забрать подданного в казну, то есть сделать солдатом или матросом.

Так и происходит, например, в сказке про Федота‑стрельца, которая большинству читателей известна в стихотворном пересказе Леонида Филатова.

Федот метко стреляет. Царь забирает его в солдаты и велит каждый день добывать к царскому столу дичь. В аутентичном варианте сказки четко говорится: Федот должен отдавать царю всю добываемую им дичь. Это стопроцентный налог на прибыль. Но ситуация не кажется Федоту абсурдной, поскольку все его имущество – он сам и все время его жизни принадлежат царю заведомо.

Однажды только Федот подстреливает в лесу голубку, голубка оборачивается прекрасной девушкой, а Федот женится на ней. Брак освящен церковью, и жена, стало быть, – единственное, что принадлежит Федоту, а не царю.

Но прекрасная стрельчиха – это именно то, на что царь и зарится. Получить красавицу можно, только если ее муж отправится по приказу царя в дальнее странствие и там погибнет. Царь, как мы помним, отправляет стрельца «туда, не знаю куда, принести то, не знаю что», но прежде еще посылает за три моря добыть златорогого оленя. Для понимания сказочной фискальной системы история со златорогим оленем интереснее, чем история про Шмат-разум (так называется в аутентичной сказке «то, не знаю что»).

Если про Шмат-разум действительно непонятно, что это такое и где оно находится, то златорогий олень – это вполне умопостигаемая диковина. Просто златорогий олень. Про оленя известно, что водится он на острове за тремя морями и что плыть до острова и обратно шесть лет.

Экспедиция обещает быть опасной. Царь надеется, что Федот в ней погибнет. Царь на шесть лет нанимает Федоту матросов, то есть попросту велит своим матросам служить шесть лет на корабле Федота. Но Федотова жена-волшебница добывает златорогого оленя за одну ночь. Корабль Федота выходит из гавани только для вида и не через шесть лет, а всего через неделю возвращается в порт с добычей.

И что же делает царь? На шесть лет царь освобождает матросов от службы. Поскольку вот царь задал матросам службу на шесть лет, а они сослужили ее всего за одну неделю. Теперь, стало быть, целых шесть лет без одной недели принадлежат им.

Налоги в русской сказке, следовательно, могут взиматься не только деньгами, не только натуральными продуктами, но и временем жизни налогоплательщика. Царь может начислить какие угодно налоги, но практически никогда не взимает больше ста процентов. Если вмешивается волшебный помощник и благодаря волшебству налогоплательщик выплачивает царю сто процентов своего имущества или сто процентов времени своей жизни, но неким чудом остается у налогоплательщика еще имущество и еще жизнь, то это имущество и эта жизнь от налогов освобождаются.

Такой налогоплательщик никому кроме Бога ничего не должен. То есть становится равен царю. То есть становится царем, что и случилось со стрельцом Федотом в аутентичном, а не стихотворном варианте известной сказки.

Валерий Панюшкин