«Давление со стороны налоговых органов растет»

– Вы работаете в крупном производственном холдинге и проблемы бизнеса знаете не понаслышке. Предлагаю начать разговор с вопроса о взаимоотношениях с налоговыми органами. Как бы Вы оценили их работу сегодня, можно ли говорить о клиентоориентированном подходе, к которому стремится ФНС России?

– К сожалению, не могу ответить на этот вопрос положительно.

За любое непредставление документов выписывается штраф без каких-либо пояснений. Раньше такие штрафы были крайне редки. Сейчас, к примеру, мы оспариваем штраф в размере 10 тыс. руб. за непредставление документов по требованию в налоговый орган. Сумма небольшая, но дело не в ней. Важен подход налоговой службы. А нам необходимо понимать, как выстраивать свою работу дальше.

Например, в рамках камеральной проверки декларации по налогу на прибыль за 11 месяцев завода 1, по которой согласно НК РФ нет возможности затребовать документы, требование приходит на завод 2, у которого истребуются документы о его деятельности с контрагентом.

Наше пояснение, что документы касаются сделки, в которой проверяемый завод 1 не участвует даже опо-средованно через движение товара, -проигнорировано. Как и довод о том, что в рамках камеральной проверки у налогового органа отсутствует право запрашивать первичные документы. В этом споре мы готовы дойти до суда, поскольку считаем, что не нарушили закон. Но судебный процесс будет не в Москве, а в Санкт-Петербурге, а это дополнительные расходы для нашей компании, на которые мы уменьшим прибыль. Значит, бюджет недополучит налог на прибыль – таков результат неправомерных действий -инспекторов?

Мы также обжаловали штраф и в вышестоящий налоговый орган, и в ФНС России. Для меня ответ центрального аппарата по нашей жалобе станет показателем того, есть ли смысл в «кассационном» обжаловании или это лишь стадия, только увеличивающая время спора.

В действительности требования налоговых органов – серьезная проблема для налогоплательщиков. В рамках предпроверочных мероприятий инспекции запрашивают все имеющиеся документы по сделке за три года, указав только наименование контрагента и номер договора, который ими получен из выписок банка, а суды идут им навстречу, утверждая, что у налогоплательщика была возможность идентифицировать сделку, зная название контрагента, и определить имеющийся перечень документов по ней. Но это может быть огромное число документов, а значит – расходы на копирование, бумагу и, главное, факт незапланированной авральной работы для финансовой службы.

Суды также соглашаются с доводами инспекций о том, что истребование документов у контрагента налогоплательщика в порядке статьи 93.1 НК РФ уже и есть мероприятие налогового контроля, а налогоплательщик вообще не наделен правом проверять основания, по которым налоговый орган истребует документы, – и такие аргументы мы встречаем в судебных актах.

Как при таком подходе можно оспаривать какие--либо требования? Как читать подпункт 11 пункта 1 статьи 21 НК РФ, по которому налогоплательщики вправе не выполнять неправомерные акты и требования налоговых органов? Ведь в этой статье не сказано, что требование можно не выполнять только после его обжалования в суде и признания незаконным. Что остается делать налогоплательщикам: безропотно исполнять неправомерные требования или оплачивать штраф за их неисполнение?

Еще одна проблема. При отсутствии реальной возможности оспорить требование налоговые органы могут преодолеть ограничение срока выездной проверки, установленного НК РФ. Сегодня такие проверки часто начинаются без решения об их начале. Достаточно истребовать документы за три года у контрагента проверяемого налогоплательщика.

Налоговые органы досаждают. Если нет формальных оснований для истребования документов, то вызывают свидетелей, опять же без объяснения причин. Но в отличие от требования о представлении документов, где мы можем запросить у налогового органа основания для его направления, вызов на допрос может быть немотивированным. А если мы все же решим спросить, в связи с чем проводится опрос, налоговый орган укажет «в связи с убытками» или «в связи с большой долей вычетов» и тогда потребует, чтобы свидетель привез с собой подтверждающие документы.

Понятно, не каждый может сказать «я ничего не могу пояснить по существу», люди разные. Налоговые органы еще и об уголовной ответственности по статьям 307 и 308 УК РФ за дачу ложных показаний либо за отказ от показаний предупреждают. Для устрашения, наверное… При этом свидетелем могут вызвать грузчика, и то, что он скажет, будет использовано против налогоплательщика. Но что грузчик может знать о деятельности компании в части уплаты налогов?

В небольших городах компании плотнее работают с налоговыми органами, поэтому сотрудники предпочитают не ссориться. А в итоге что мы видим? Давление налоговых органов растет, немотивированные запросы нервируют финансовую службу, нарушается рабочий процесс.

– Чем это заканчивается?

– Да ничем. Сотрудникам приходится приезжать в инспекцию, часто в другой город, что-то рассказывать, подписывать протоколы допроса. И всё. Мы оцениваем это как еще один способ, которым пытаются приучить налогоплательщиков бездумно отвечать на любые требования и не задавать вопросов об их правомерности.

– Удается ли во время проверок взаимодействовать с инспекторами?

– Проверяющие приходят с определенными суммами «в голове», которые должны указать в акте проверки. Поэтому они эти суммы пытаются найти любыми способами.

У наших заводов общие принципы и стандарты работы и учета, используются единая учетная политика для налогообложения и единый тип учетной системы, которая администрируется IT‑специалистами централизованно.

Иными словами, мы контролируем работу наших финансовых служб и помогаем им в разрешении спорных вопросов учета, то есть делаем все, чтобы нарушений правил налогообложения не было. Для нас неудивительно, что существенных, возможных для отражения в акте проверки нарушений инспекторы не находят. Им остается лишь вычет по НДС, который в актах и решениях инспекций почему-то называется необоснованной налоговой выгодой.

Сейчас это самый простой способ для доначислений, для которого есть отличный инструмент – АСК НДС-2. Но давайте посмотрим на эту систему с другой стороны. Ее создали на деньги добросовестных налогоплательщиков, тех, кто платит налоги. И мы просим: защитите нас с помощью этой системы от тех, кто налоги не платит.

– Как в вашей компании прошло включение в систему АСК НДС-2?

– Мы получаем много запросов, требований что-то пояснить и даже уточнить суммы вычетов, разумеется в сторону уменьшения. Например, налоговый орган вызывает директора завода, показывает ему всю цепочку в пять-шесть звеньев, в которой не наш контрагент и даже не контрагент нашего контрагента, оказывается, не платит налогов или ликвидирован. Но в инспекцию вызывают почему-то директора нашего завода и просят исключить суммы вычетов из декларации. А при чем здесь он, и как объяснить руководителю, ежедневно занятому решением производственных вопросов, почему он должен сейчас еще и за контрагентов нести материальную ответственность и для чего вообще нам эта информация? Причем мы не можем, с одной стороны, провести расследование, а с другой – отказаться от поставок. Без поставок, скажем, поддонов любой завод встанет в течение нескольких дней.

Хотелось бы, чтобы АСК НДС-2 использовали против тех, кто не платит налогов, создавая и контролируя фирмы-однодневки. Почти в каждом акте проверки указано, кто руководители таких компаний, через какие счета проходят их деньги и как они обналичиваются, и никогда этот процесс не связан с кем-то из наших компаний, но обвиняют в получении выгоды нас. Хотя нельзя не признать, что налоговыми органами проводится огромная работа, нужно всего лишь немного развернуть вектор использования этой информации.

– Наверное, такая ситуация с администрированием влияет и на бизнес-решения…

– Очевидно, что сейчас задача налоговых органов – собрать деньги в бюджет с тех, с кого можно их взять. Поэтому мы все больше склоняемся к консолидации бизнеса. Если раньше мы открывали заводы в разных регионах, создавая новые юридические лица, то теперь действующие заводы превращаем в филиалы и новые -открываем тоже в виде филиалов. Так мы сокращаем количество юридических лиц, а следовательно, и число налоговых проверок, которые для нас сегодня означают неконтролируемые и не поддающиеся планированию расходы.

Но мы осознаем, какие последствия это влечет для регионов.

– Это можно исправить?

– В случае с вычетами по НДС, полагаю, выходом станет электронный обмен счетами-фактурами. Только он позволит защититься от претензий налоговых органов в части подписей. Когда речь идет об электронном документообороте, разве может всерьез исследоваться вопрос о том, кто физически поставил электронную подпись?

Обычная практика – когда за директора подпись в -счете--фактуре ставит главный бухгалтер. Но сегодня этого достаточно, чтобы налоговый орган отказал в вычетах по НДС.

Налоговый орган заказывает экспертизу подписи, причем зачастую не отбирая образец подписи, а используя имеющиеся данные регистрационного дела или банковские карточки. Это недопустимо с точки зрения технологий проведения экспертизы подписей, так как неизвестно, кто на самом деле подписывал документы. И после этого делается вывод, что в документе стоит подпись неустановленного лица. У нас нет возможности проверить или опровергнуть выводы эксперта, которые часто носят предположительный характер.

И очень не хотелось бы заниматься этой непрофильной деятельностью. В XXI в. рассуждать о качестве бумажного документа, пытаться посредством экспертизы идентифицировать подписи в нем или искать другие дефекты составления, позволяющие отказать в вычете, по меньшей мере несистемно. Все это не повышает доверия налогоплательщиков к власти. Мы вынуждены констатировать, что по-прежнему нет правил, следуя которым можно вести безрисковую с точки зрения соблюдения налогового законодательства хозяйственную деятельность.

Вернемся к АСК НДС-2. Сегодня все без исключения плательщики НДС выгружают данные по продажам с этим налогом в инспекцию, и если для нашего вычета есть пара в системе, если по этой операции контрагентом заявлено начисление налога, какой факт подтверждает или опровергает качество подписи бумажной версии этого документа? У налогового органа уже имеются декларация и данные из книги продаж с отражением основных показателей счета-фактуры – номер, дата, контрагент, сумма продажи.

Главный вопрос должен быть другим: исчислены ли должным образом налоги с этой реализации в бюджет? И от ответа должна зависеть судьба не того, кто принял вычет, а того, кто отразил его в начислении, кто его задекларировал, то есть продавца.

Поэтому мы очень надеемся, что начиная с оборотов за 2015 г. вопрос о качестве подписи бумажного документа уйдет из поля зрения налоговых органов, в противном случае битвы на этом поле будут вестись до скончания веков.

– Как сейчас Вы решаете споры, связанные с контрагентами, оказавшимися фиктивными организациями?

– К примеру, поставщики поддонов. Это бизнес, в котором нет крупных игроков, или эту продукцию невыгодно завозить издалека. Чаще всего поставщики покупают поддоны или пиломатериалы для них у частных лиц, на рынке, за наличный расчет. Соответственно, к таким поставщикам всегда будут вопросы у налоговой инспекции.

Налоговый орган настаивает на исключении из вычетов сумм НДС, уплаченных таким поставщикам, но не объясняет, что делать с этой суммой. И вряд ли арбитражные суды поддержат нас, если мы потребуем ее возврата у поставщика. Включить в расходы наша компания ее тоже не может, так как ведет облагаемую НДС деятельность.

Для себя мы уже определились: если можно покупать продукцию без НДС, лучше так и делать. Если раньше никто не хотел работать с неплательщиками НДС, то сейчас, наоборот, предпочитают таких, поскольку этот налог можно будет учесть в расходах и избежать претензий налоговых органов. Но ведь есть и другая сторона: на 18% цены на товар, работы, услуги едва ли снизятся, цена будет заложена в себестоимость продукции, что повлечет инфляцию.

– Несомненно, в компаниях группы приняты определенные решения по вопросам должной осмотрительности налогоплательщика при выборе контрагента. Но насколько организации в силах самостоятельно защититься от недобросовестных контрагентов?

– Конечно, у нас есть определенный порядок. Так, служба безопасности выезжает к контрагентам, чтобы удостовериться, что они реальные и находятся по юридическому адресу. Организован особый порядок подписания договоров с поставщиками, который не позволит контрагенту потом отказаться от факта подписания. Мы даже акты сверок нотариально заверяем с некоторыми контрагентами. На самом деле много людей задействовано в этом процессе, но это не процесс производства продукции! А потом мы слышим, что в России низкая производительность труда…

Основная проблема в том, что оценка проявления должной осмотрительности происходит года через три в рамках выездной проверки. Приведу пример.

По результатам камеральной проверки нам возмещен НДС, налоговый орган не нашел в наших взаимоотношениях с контрагентом признаков недолжной осмотрительности. Проходит три года, и по итогам выездной проверки делается вывод, что НДС возмещен необоснованно. Налоговый орган нашел дефектные компании в четвертом-пятом звене всей цепочки сделок. При этом наш контрагент налоги платит и его директор подтверждает работу с нами. Что в такой ситуации делать нам и нашему контрагенту?

Недавно в одном из актов проверки обнаружила новый довод налоговых органов в отношении поставщиков следующих звеньев цепочки:

«По данным федерального ресурса „Риски“¹, ООО присвоены следующие критерии налоговых рисков: отсутствие основных средств², отсутствие работников и лиц, привлеченных по договорам гражданско-правового характера…

Сведениями, содержащимися в федеральном информационном ресурсе ЕГРН, также подтверждается, что у ООО отсутствуют ОС, склады, гаражи, транспорт, имущество, необходимые для осуществления финансово--хозяйственной деятельности».

Оказывается, уже года два суды принимают такие доводы в подтверждение недолжной осмотрительности налогоплательщика, таких судебных решений много в информационно-правовых системах.

Но если обратиться к ресурсу ЕГРН, то в нем учитываются далеко не все ОС, только недвижимость и транспортные средства. А получается, что налоговым органам достаточно получить информацию из реестра и налоговые проверки таких компаний проводить не надо.

На информационном ресурсе «Риски» есть и период присвоения (начала действия) критериев налоговых рисков – к примеру, 2006, 2010, 2011 гг. И если фиктивная компания появляется в цепочке после этого периода, налогоплательщику вменяется отсутствие должной осмотрительности.

Но почему эти данные никак не повлияли на -судьбу контрагента, почему он продолжает существовать? По сроку жизни эти компании уже давно не однодневки. Налоговый орган доказывает нам, что они не являются добросовестными налогоплательщиками, но что мешает провести в отношении них проверку, имея всю информацию об их деятельности?

– А Вы не задавались вопросом, каков статус этих ресурсов, можно ли их данные считать доказательствами?

– Ответ на этот вопрос также можно найти в судебных актах³: «…Информационный ресурс „Риски“ содержит справочную информацию для принятия решения должностными лицами налоговых органов о целесообразности проведения мероприятий налогового контроля в отношении конкретных юридических лиц».

И ни один суд не встанет на нашу сторону, если мы потребуем, например, расторжения договора и возврата аванса по договору с контрагентом лишь на том основании, что он включен в «Риски». Почему же суды пропускают ссылку налоговых органов на этот ресурс?

Если же посмотреть на проблему шире, то требованием соблюдать должную осмотрительность (при отсутствии легального определения этого понятия) фактически перекрывается возможность работы с новыми молодыми компаниями, у которых еще нет отчетности, стабильной многолетней деятельности: мы не сможем подтвердить должную осмотрительность. Как при этом развивать малый и средний бизнес, не совсем понятно.

– В Госдуме в 2015 г. принят в первом чтении законопроект № 529775-6, предлагающий закрепить в НК РФ эти подходы. Сейчас обсуждаются направления его доработки⁴. Вы согласны, что сложившая ситуация требует законодательного урегулирования? Что Вы можете порекомендовать разработчикам от лица бизнеса?

– Когда принималось Постановление Пленума ВАС РФ № 53⁵ – а это 2006 г. – и в нем обобщалась практика предшествующих лет, ситуация в бизнесе и стране в -целом была совсем другая. Существовали альтернативные формы расчетов – векселя, бартер, «черный нал», бо´льшая часть операций налогоплательщиков при этом не была доступна для контроля, поскольку налоговые органы не обладали столь широкими информационными и техническими возможностями, как сегодня.

Сегодня пришла пора уходить от терминологии прош-лого. Оставьте бизнесу право заниматься бизнесом, а вопросы уплаты налогов его контрагентами, которые превращаются в вопросы должной осмотрительности, адресуйте тем, кто должен ими заниматься по долгу службы.

На мой взгляд, о благонадежности налогоплательщика нужно судить исходя исключительно из публичных источников, и этого должно быть достаточно. А за недобросовестных контрагентов должны отвечать те, кто их создал, – контролирующие лица. И поменьше хотелось бы видеть оценочных понятий при анализе сделок. Давайте говорить только о том, платятся налоги с этих сделок или нет. Если нет – это серьезное нарушение, ответственность за которое предусмотрена УК РФ. Если налоговая база сформирована, налоги уплачены, давайте не будем рассуждать о том, как надо было провести эту сделку, чтобы понравиться инспектору. Иначе получается, что ребенка с грязной водой выплескивают.

Так, налоговые органы считают, что наши -заводы должны непременно покупать оборудование, а не арендовать его. И они почему-то не считают, сколько было бы потрачено заводом средств на покупку, на привлечение кредитов, сколько бы в итоге составила сумма амортизации этого оборудования (включая возможность амортизационной премии) и как все эти суммы соотносятся с арендной платой. Нельзя забывать также о безопасности бизнеса, рейдерских захватах. Зачастую именно по этим причинам собственник оформляет -значимые для его бизнеса активы на одно юридическое лицо.

– Как Вы считаете, когда дробление бизнеса нормально, а когда – нет?

– К нам, например, обратился поставщик, который готов создать новую фирму на УСН, чтобы продолжить поставки сырья в наш адрес без НДС, поскольку он, как и многие, не понимает, как с проверкой контрагентов до пятого колена можно продолжать деятельность с НДС.

Скорее всего, мы не будем против этого предложения, если он найдет возможность снизить отпускную цену. Но для него я вижу риск быть обвиненным в дроблении бизнеса и получении необоснованной налоговой выгоды путем отказа от исчисления НДС. То, что он не получит этот НДС в составе цены и контрагенту не дадут вычета, не будет смущать проверяющих. Есть все формальные основания обвинить его, а дальше дело техники.

Возможно, в некоторых конкретных примерах из практики за дроблением бизнеса и стоят исключительно цели минимизации налоговой базы. Хотя, как можно обвинить бизнес в том, что он пытается, сохранив вид деятельности, изменить порядок формирования налоговой базы в пределах тех возможностей, которые предоставлены ему законом? А если он ошибся в первоначальном выборе системы налогообложения или изменились внешние условия (как в нашем примере), ему уже нельзя выйти из когда-то очерченных рамок? Однако в ходе проверки все опять уйдет в оценочные понятия – инспектору покажется это решение бизнеса не имеющим иной цели, кроме минимизации налоговой базы, и далее бизнес будет вынужден защищаться. А с учетом сегодняшнего состояния бюджета трудно дать прогноз, насколько успешной будет эта защита.

– Налоговые органы все чаще применяют концепцию необоснованной налоговой выгоды для ценового контроля сделок между взаимозависимыми лицами. Сталкивалась ли ваша компания с такими претензиями и как Вы их оцениваете?

– Такие претензии есть и к компаниям нашей корпорации. Когда цены проверяет территориальная -инспекция, усомнившись в обоснованности налоговой выгоды (что бы это ни значило), правила контроля цен, уста-новленные НК РФ, не применяются. А значит, можно обосновать свои выводы отчетами оценщика или просто запросив справку из торгово-промышленной палаты, то есть использовав инструменты, которые в легальных проверках трансфертного ценообразования⁶ применимы только к разовым сделкам или неприменимы вовсе.

Если бы для таких случаев законодатель разрешил корректировку цен у другой стороны сделки, то у налоговых органов интерес к сделкам внутри группы компаний при применении общей системы налогообложения, несомненно, снизился бы.

Почему и налоговые органы, и суды забывают о разделе V.1 НК РФ, где установлены суммовые критерии контролируемых сделок? Если есть критерии, то все, что им не отвечает, не должно подпадать под контроль – такие сделки неинтересны государству.

Мы понимаем, что именно этого добивался законодатель, но, если практика складывается иначе, необходимо признать, что отменой статьи 40 НК РФ не достигнут благоприятный эффект для бизнеса: тема цен в сделках между зависимыми лицами перешла из легального рассмотрения в рамках статьи 40 НК РФ в сферу абсолютно непрозрачную, не имеющую никаких правил. Достаточно написать в акте проверки с любой стороны сделки «получена необоснованная выгода» и можно доначислять любые суммы, которые, в отличие от легальных проверок ТЦО, налоговый орган взыскивает, не дожидаясь результатов судебного разбирательства. Справедливости ради стоит отметить, что у него нет возможности не взыскивать, даже если он не уверен в результате судебного разбирательства. В итоге, когда налогоплательщик подтверждает свою правоту, пройдя все этапы судебного обжалования, нередко длящегося более года, бюджет вынужден возвращать незаконно взысканные денежные средства с процентами.

До 2012 г. был хотя бы 20-процентный критерий отклонения от рыночной цены, который мог частично нивелировать отклонения цен относительно их расчетных показателей. В настоящее время цена в адрес взаимозависимого лица может отличаться от расчетной на 5–10%, и налоговый орган доначисляет налоги, включая НДС, от этой расчетной цены, что при значительных оборотах (а неконтролируемая сделка сегодня – это оборот, не достигший 1 млрд руб.) может составить за период проверки в два-три года сумм, значительных для бюджета участников спора.

– По-Вашему, готовы ли налоговые органы и суды к применению норм раздела V.1 НК РФ?

– По сравнению с тем, как сейчас проверяются цены по неконтролируемым сделкам, легальный контроль ТЦО выглядит обнадеживающе и в нем есть -правила! В том числе и поэтому мы предпринимаем действия по консолидации компании, укрупнению бизнеса, чтобы подпадать под легальный контроль сделок между зависимыми компаниями, предусмотренный разделом V.1 Кодекса.

Хотя трудно представить, как пересчитываются цены в результате проверки внутрироссийской сделки с целью перераспределения налога на прибыль и как из бюджета, скажем, Ивановской области изымаются – в результате симметричной корректировки – поступившие налоги, уже потраченные пару лет назад, и передаются в бюджет другого региона.

Разумно такой контроль распространить только на трансграничные сделки, а деньги внутри страны распределять между регионами иными, более пред-сказуемыми и менее затратными для бизнеса способами.

– Обсуждая споры с налоговыми органами, нельзя оставить без внимания судебную практику. Какова тенденция в вашей компании: судебных дел становится больше или меньше, они усложняются или нет?

– Число судебных дел растет. И если раньше решения судов в основном были в пользу налогоплательщиков, то сейчас ситуация меняется на противоположную. Поэтому мы делаем упор на досудебную стадию разрешения спора, на которой, по нашим доводам, часто доначисления снимаются, уменьшаются. Бывает, мы приходим с налоговой инспекцией к компромиссу, хотя раньше на него не пошли бы, будучи уверенными в своей правоте, искали бы защиты в суде. Но сейчас оставлять надежду на судебную защиту имеет смысл, только пройдя все возможные пути досудебного обжалования. Решения судов стали противоречивы, нет однообразия и предсказуемости, в одной и той же кассации можно обнаружить противоположные решения по делам с аналогичными обстоятельствами.

– Меняется ли качество судебных решений, можно ли говорить о всеобщей «фискализации» судов?

– Не представляю, как чувствуют себя налоговые юристы, читая судебные решения, включая, к сожалению, и определения ВС РФ. Именно он ввел в судебную практику такое обоснование правомерности действий налогового органа, как «Налоговый кодекс не содержит запрета»⁷.

До сих пор мы исходили из закрепленных в статье 3 НК РФ основных начал налогового законодательства, в соответствии с которыми акты законодательства о налогах и сборах должны быть сформулированы так, чтобы каждый точно знал, какие налоги, когда и в каком порядке он должен платить, а все неустранимые сомнения, противоречия и неясности толкуются в пользу налогоплательщика (п. 6 и 7).

Казалось, применительно к властным отношениям использование обоснования, подобного тому, что привел ВС РФ, невозможно. К примеру, ВАС РФ использовал такую формулировку только для защиты налогоплательщиков – более слабой стороны спора⁸.

– Вы заметили изменения после ликвидации ВАС РФ?

– Конечно, особенно в части формирования едино-образной правоприменительной практики. Не очень понятен статус определений СКЭС ВС РФ. Очевидно, что он не такой, какой был у постановлений Прези-диума ВАС РФ. Исходя из статьи 170 АПК РФ на определения ВС РФ невозможно ссылаться в мотивировочной части судебного акта, но при отсутствии подходящей нормы права это не мешает налоговым органам ссылаться на них в решениях по проверкам, а судам – в мотивировочной части решений.

У нашей компании есть опыт участия в делах и в ВАС РФ, и в ВС РФ, и мы замечаем значительную разницу. Раньше нас слушали и пытались понять. А теперь, в частности в делах по обжалованию нормативных актов о налогах и сборах, нашим процессуальным противником выступает прокурор, ему дается первое слово, его же заключением и заканчивается судебное разбирательство. Его роль в процессе непонятна, ВАС РФ в таких случаях принимал решения без помощи прокурора.

– В конце нашего разговора хочу поговорить о наиболее важных для вашей компании проблемах налогообложения. Как Вы оцениваете последствия для бизнеса, которые могут возникнуть в результате введения предложенных Правительством РФ ограничений убытков и льгот по движимому имуществу?

– Все новое – это хорошо забытое старое. Аналогичная норма по учету убытков существовала до 2005 г. Не могу сказать, что это решение прогрессивное и влекущее потепление в инвестиционном климате РФ.

Инвестиционные проекты рассчитаны на длительный период. Если сейчас ввести ограничения по учету убытков, то налог придется начать платить раньше, чем наступит момент получения прибыли. Следовательно, потребуются дополнительные средства на его уплату. В ситуации закредитованности российского бизнеса привлечь дополнительные ресурсы не так просто.

В любом случае менять правила игры, когда все уже втянуты в процесс, странно, это лишает инвесторов права выбора. Возможно, новые условия следовало бы применить к новым компаниям – никто бы не упрекнул государство в том, что правила меняют задним числом, и сегодня, принимая бизнес-решение, мы бы выбирали: открывать новое юридическое лицо с перспективой учета убытков в длительном периоде или открыть новое производство, зарегистрировав его на действующее с возможностью полного зачета убытков за счет прибыли действую-щего бизнеса.

– Возникают ли проблемы в применении пока еще существующей льготы по движимому имуществу?

– Налоговый кодекс РФ выводит из состава льготного имущество, приобретенное у зависимых лиц, не делая исключений для имущества, ввезенного после 1 января 2013 г. Между тем ограничения по льготе на имущество, приобретенное у зависимых лиц после этой даты, было направлено на предотвращение искусственного уменьшения базы по этому налогу путем передачи ОС внутри группы компаний. Как часто бывает, борясь с незаконным выводом из-под налогообложения, законодатель вывел из льготы имущество законопослушных налогоплательщиков, никогда не стоявшее на учете в РФ и впервые поставленное на учет после 1 января 2013 г.

Нет исключения и для стоимости, добавленной к стоимости оборудования, приобретенного у зависимого лица, в результате монтажа. А монтаж, осуществленный независимым, зачастую иностранным подрядчиком, может составить до 30% суммы, которая станет стоимостью ОС, поставленного на учет после монтажа.

Есть неясности, которые необходимо устранить законодательно: как облагать налогом на имущество ОС, 50% стоимости которого сформировано за счет приобретения имущества у зависимого лица, а 50% – у независимого. Как быть, если пропорция 20 и 80%? 

Производственные линии могут компоноваться в разных сочетаниях. При этом налогом на имущество у российских организаций облагается то, что учтено на балансе в качестве объектов ОС в порядке, установленном для ведения бухгалтерского учета.

Сочленяя различное по источнику приобретения новое имущество в составе производственной линии, мы испытываем затруднения, имея возможность включить в состав этой линии станок, приобретенный у зависимого лица, но не имея возможности определить в итоге справедливый принцип обложения налогом на имущество такой линии как единого объекта ОС. 

Как нам в таких условиях скомплектовать линию, не подвергнув бизнес излишней налоговой нагрузке? Купить такой же станок у независимого лица, а имеющийся продать независимому. Но разве это экономически разумно?

– Что остается неурегулированным во второй части НК РФ и требует оперативного решения?

– Недавно столкнулись с порядком обложения НДС строительно-монтажных работ для собственного потреб-ления: сначала начисли налог, потом прими его к вы-чету. Но зачем? Бюджет ничего в итоге не получает. 

Но если есть такая норма, надо ее исполнять и нам, и налоговым органам. Встает вопрос о квалификации работ: какие они – строительно-монтажные или монтажные? Мы уходим в смежные области знаний, начинается спор с налоговым органом... Вы спросите зачем? Срок для вычета НДС три года, и если не сможем доказать, что эти операции не должны облагаться, то денег из бюджета не вернем в связи с истечением срока.

Если эту норму нельзя исключить из НК РФ, то хотя бы следует разрешить принимать НДС к вычету, если налог доначислен в результате проверки, но три года к моменту оформления решения уже истекли, а также если счет-фактура был выставлен с выделением НДС и налог уплачен. Второе актуально, если налоговый орган предпочтет доказывать, что операция – к примеру, те же строительно-монтажные работы – не должна была облагаться налогом и, следовательно, вычет по ней недопустим. Это примеры ситуаций, которые порождают споры при отсутствии возможности избежать их.

– Спасибо Вам за откровенный разговор! Удачи в ваших спорах и терпения в выстраивании отношений с налоговыми органами.

Интервью подготовила Маргарита Завязочникова,
зам. главного редактора журнала «Налоговед»