Русский мытарь» сообщает 

Сказка про то, как министр в лес ходил

Было это много-много лет назад, когда щука на хвосте ходила, коза в улье гостила, а в Москве пробок не было…

Мы продолжаем наше сотрудничество с журналом «русский мытарь»  в лице его главного редактора И. Хаменушко

 Пошел однажды министр в лес. Был тогда еще лес, значит.

Долго ходил, гулял… и заблудился. Устал, присел на пенек, достал пирожок, только рот раскрыл – ан пирожка-то нет, да и во рту пусто. Не заметно, значит, что пищу принял. Слышит: чавкает будто кто-то рядом и скрипучим голосом говорит:

– Чудеса у нас в лесу деются! Мимо рта пронес!

Огляделся министр – нет никого. А голос опять:

 – Налоговую базу надо расширять. С уклонением бороться.

– А?

 – Пусть, кто хочет, оскотинивается, то есть скотиной обзаводится.

– Налоги тут причем? И ты, вообще, кто?

Тут зашуршало, застучало, с дерева – хлоп: Баба Яга.

– Не пужайся! Слушай лучше, что тебе говорю.

Это присказка – не сказка... 

Раз приходит министр к царю. Одежды на министре ладные, сукна аглицкого, кроя лондонского. Так, мол, и так, батюшка-царь, не вели казнить – вели слово молвить.

Да куда там! Завелся государь:

 – Казню! Не помилую! В бараний рог согну, сотру в пыль лагерную!

После, правда, поостыл и доклада потребовал:

 – С чем, мерзавец, пожаловал?

– Казна пуста, государь!

– Ну, удивил, ну обрадовал! Еще про кризис скажи!

– Ваше величество, кризис…

 – Заточу! В Сибири сгною! Эй, стража!

 – Дозвольте слово разумное молвить, к процветанию государства склоняющееся.

 – Слово разумное? Да кто ж тебе не дает? Разумное – пожалуй.

 – Налог на увольнение.

 – ?

 – Все сокращают людишек-то. Вот тут бы налог и взяти.

– Взяти? Разоришь так торговых, да и промысловых тож. А их в стране и без тебя не густо, уж порадели умники, не тебе чета.

– Так тут смотря как зайти. Если с умом…

Скоро сказка сказывается, да нескоро дело смотрится…

 Вышел глашатай на базарную площадь – кафтан золотом шит, шапка набок заломлена, кушак алый, крик зычный – и огласил царев указ:

«Мы, милостию Божией всея Великия, и Малыя, и Белыя Руси царь и государь, повелеваем: чтобы с сегодняшнего дня и на все времена будущие до скончания веков или до нашего особого на то распоряжения всяк со службы, с работы али с иного какого доходного занятия уволенный, будь то за пьянство, дебош али по сокращению штатов, платил бы по пяти алтын серебра в казну государеву, дабы не бездельничал, а новое место искал с тщанием и ретивостью, и так во всякий день, покуда работенку не сыщет. Кто ж сам деньги не даст, с того имати втрое».

Народец на площади загомонил, понятно. К концу дня потянулись, однако. Кто – с деньгами, кто – с натурой какой, овощами-капустой там, сырьем разным.

Министр на крыльце приказном стоит, улыбается. Дьяк приходу учет ведет, не поспевает – шибко люд податной пошел!

Ну, тут, значит, царь: что, мол, щучьи дети, по три шкуры дерете с трудового крестьянства, да с пролетариев, да с планктона офисного? –

Никак нет, государь ты наш батюшка! Сполняем царев указ, буквой руководствуемся, духом наслаждаемся.

– Существо над формой?

 – Преобладает, Ваше Величество!

 – Ну-ну!

Погрозил эдак пальцем и ушел, милостивец, чай пить. 

Долго ли так длилось, коротко ли, а закрома царские уж от добра ломятся. Государи заморские, лютый кризис спровоцировавшие, локти кусают, смотрят: облажались.

Вызывает тут царь министра к себе:

– Готовь пятиалтынный!

Министр аж с лица сменился: ни хрена себе, Ваше Величество, вот так порадел за Отечество!

– Готовь, готовь. У нас теперь податное равенство. 

Пошел министр в лес: воздухом подышать, судьбу свою обдумать. Долго ходил, гулял… и заблудился. Устал, присел на пенек, достал пирожок, только рот раскрыл – ан пирожка-то и нет…