Конституционное налогообложение против чрезвычайщины
главный редактор
Заместитель министра финансов РФ, отвечающий за формирование налоговой политики государства, заявил, что «в условиях, когда у нас дефицит бюджета, налоговая политика становится производной от бюджетной политики»1.
На что может быть направлена «бюджетная политика» в условиях дефицита? Естественно, на его покрытие. Стало быть, «производный» характер налоговой политики может означать только одно: больше налогов хороших и разных.
Чрезвычайный налог на сверхприбыль тому подтверждение2.
Но имел ли в виду замминистра, что, когда «бюджет в опасности», все средства хороши? Что нечего церемониться с экономической обоснованностью налогообложения и другими подобными выдумками периода «налогового романтизма» конца 90-х – начала 2000‑х? Исключить этого нельзя, поскольку он заметил, что налоговые изменения напрямую зависят от размера дефицита бюджета и намеченных источников его финансирования. Получается, куда наметим, туда и побежим. Если очень прижмет, то вприпрыжку.
Опять же в пример налог на сверхприбыль: если очень надо задним числом, вопреки прямой конституционной норме, значит, можно.
Похоже, идею подчинения налогообложения бюджету и вторичности правовых принципов демонстрирует и Верховный Суд РФ в некоторых своих решениях. Так, эксперты единодушны в критической оценке Определения СКЭС ВС РФ3, поддержавшей доначисление НДС на сумму акциза в нарушение ранее сформированных правовых позиций и принципов.
В истории европейского налогообложения войны сыграли роль катализатора. В том числе и в России. Можно с уверенностью сказать, что именно чрезвычайные налоги, собираемые ad hoc на финансирование военных кампаний, выкуп пленных и т. п., были первыми европейскими налогами и основными источниками дохода в период развития централизованной государственности. Военные нужды породили и другие практики: государственное фальшивомонетничество, выпуск бумажных денег, государственные монополии на производство и торговлю.
Но когда «рать вконец заедала казну»4 и налоги взимались без учета платежеспособности, финал всегда был один: экономический спад, опустошение территорий и даже вымирание населения. Поэтому в России, например, уже в XVI в. развивались идеи о необходимости придерживаться определенных правил налогообложения для сбалансированного развития страны. Исследователи отмечают, что геополитические проекты были успешными до тех пор, пока власти увязывали их с состоянием государственной казны и возможностями населения нести дополнительную нагрузку5.
Да и начало самого парламентаризма связано с чрезвычайным налогообложением: Великая хартия вольностей 1215 г. появилась как инструмент ограничения короля вводить какие ему вздумается налоги.
Таким образом, налоговое право – это инструмент проведения в жизнь идеи сбалансированного общественного развития, когда существуют надежные препоны к установлению и взиманию хотя и «очень нужных» налогов, но подрывающих экономическую и социальную устойчивость. Как раз на эти цели направлены правовые принципы налогообложения. Они-то в первую очередь и разрушаются на потребу чрезвычайной необходимости.
Радетели чрезвычайных финансов объективно будут вести наступление на право, поскольку оно антитеза чрезвычайщины. Налоговое право развилось в борьбе с чрезвычайщиной во всех ее пониманиях и проявлениях и принципиально ее не приемлет.
В такой ситуации особенно ценны любые подтверждения того, что налоговое право по-прежнему востребовано, а его основные принципы защищены. В этой связи следует отметить недавнее Постановление КС РФ от 14.07.2023 № 41-П по вопросу о сроках налоговых проверок по сделкам взаимозависимых лиц (см. тексты во врезке).
О значении Постановления
Старший партнер «Пепеляев Групп», канд. юрид. наук Р.И. Ахметшин, представлявший интересы заявителя в Суде, отметил значение Постановления КС РФ от 14.07.2023 № 41-П: «Важно, что на уровне постановления рассмотрен чисто процедурный вопрос – о порядке назначения налоговой проверки. Ведь на практике вопросы должной налоговой процедуры давно считаются чем-то несущественным».
Суть спора и выводы судов
ФНС полагала, что уточненное уведомление о контролируемых сделках аннулирует первоначальное. Поэтому налоговый орган исчислял двухлетний срок на назначение проверки сделки с момента представления налогоплательщиком уточненного уведомления. В результате сделки 2017 г. попали в проверяемый период, хотя с даты первоначального уведомления прошло больше двух лет.
Арбитражные суды и ВС РФ признали законным назначение проверки в течение двух лет с даты представления уточненного уведомления, в том числе по сделкам, информация по которым уже была представлена в первоначальном уведомлении и осталась неизменной.
Суд в очередной раз напомнил о базовых ценностях, определенных Конституцией РФ: условия функционирования экономической системы должны быть максимально благоприятными, а вмешательство государства в регулирование экономических отношений – оптимизировано. Любые ограничения прав должны быть адекватны социально необходимому результату и не могут быть чрезмерными.
Правовое регулирование не должно искажать самого существа конституционных прав и свобод, а задачи одной только рациональной организации деятельности органов власти не могут служить основанием для ограничения прав и свобод.
Все это сказано по поводу исчисления сроков глубины проверки, но в полной мере относится и к другим случаям, особенно связанным с чрезвычайными налогами. Само существо права на налогообложение исходя из конституционных принципов противно любой чрезвычайщине, а административная задача преодолеть бюджетный дефицит не является самодостаточным основанием для низведения налогового права на уровень чиновничьего нормативного регулирования.
С уважением,
С.Г. Пепеляев
S.G. Pepeliaev
Constitutional taxation against a state of emergency
