Свечные выплаты

Надо констатировать, что русская сказка довольно шовинистически настроена в отношении ко всякого рода иноверцев и инородцев. Впрочем, не агрессивно и не зло, а юмористически и снисходительно. Чуваш, мордвин, калмык предстают в русской сказке вовсе не враждебными людьми, а смешными чудаками, приблизительно как чукчи в советских анекдотах. Над малыми российскими народами сказка смеется, но беззлобно: дескать, они лошадь в плуг запрягают задом наперед, скотину пасут в лесу под присмотром волков, печи топят камнями, а косы правят и точат на поленьях. Малым народам русской сказкой приписываются бытовые и хозяйственные несуразности.

При этом – удивительное дело – во всем классическом корпусе русских сказок вы не найдете ни антисемитизма, ни враждебности к иудеям, ни уж тем более враждебности по отношению к мусульманам. Обсуждается только, чьи молитвы действеннее – русские или татарские. Это даже странно на первый взгляд. В основном ведь народные русские сказки записывались в конце XIX века. Из истории мы помним, что уровень антисемитизма в обществе был значительный. Проиграна была турецкая война, и логично предположить ненависть простого народа к мусульманам. Но ничуть не бывало. В сказках это никак не отражается.

Возможно, дело здесь в том, что собиратели сказок были людьми интеллигентными и просто игнорировали ксенофобские сказки. Но тогда игнорировали непоследовательно: насмешки русских сказителей над иудеями и мусульманами не записывали, зато записывали насмешки над чувашами, калмыками и мордвой, что по меньшей мере странно.

Есть и другое объяснение. Вероятно, русская сказка шовинистически относится не просто к инородцам, а к инородцам нерелигиозным – язычникам, людям, чьи верования не институционализированны. Иудеи, регулярно посещающие синагогу, и мусульмане, регулярно посещающие мечеть, никакого отторжения не вызывают у русской сказки. Потому что ведут себя правильно. И совершенно не важно, в какого бога кто верует, а важно, чтобы люди ходили в церковь. Это важное хозяйственное дело. Не ходить в церковь для русской сказки – все равно что запрягать лошадь в плуг задом наперед или топить печку камнями.

Вот сказка про мордвина. Он потерял корову. Ищет ее по лесам, с ног сбился. А русский сосед настоятельно советует мордвину пойти в церковь и поставить свечку святому Николе Угоднику – тогда корова найдется. Мордвин долго не верит, в поисках коровы полагается на собственную расторопность, однако же, в конце концов отчаявшись, идет-таки в церковь и ставит свечку Чудотворцу. И стоит только мордвину выйти из храма, как вот она, корова, – нашлась, бредет сама по дорожке к дому. И что же мордвин? Ведет себя несуразно: вместо того чтобы возблагодарить Николу Угодника, он возвращается в церковь, гасит только что поставленную свечку и просит попа принять свечку назад и вернуть деньги, потому что корова, дескать, нашлась сама, и помощь святого не понадобилась. В этом месте, надо полагать, слушатели сказки должны смеяться над глупым мордвином.

Дело в том, что отношения героев русской сказки с богом, святыми и ангелами чисто хозяйственные. Сказка не знает такого известного нам из истории налога, как церковная десятина. Но каждый святой «отвечает» за какую-нибудь сферу разветвленного крестьянского хозяйства. За сохранность скота – Николай Угодник. За безопасность путешествий – святой Пантелеимон. Зачатием детей и благополучным разрешением от бремени ведает, разумеется, Богородица. У каждой работы в сельскохозяйственном календаре есть свой святой покровитель. Пахать ли начинаешь – поставь соответствующему святому свечку. Сенокос ли – опять свечку. Яблоки созрели – свечку. Мед собираешь – свечку. Жена понесла – свечку. Жена разрешилась от бремени – свечку. Если уклонишься от возжигания свечи соответствующему святому по соответствующему поводу, не пойдет дело.

Расписание крестьянских работ известно и повторяется из года в год. Теоретически можно было бы даже посчитать, сколько свечек и с какой хозяйственной целью должен поставить в течение года персонаж русской сказки. Можно подсчитать (хоть в свечках, хоть в деньгах), какова сумма ежегодного церковного налога, который платят русские люди в русских сказках. И татары платят, только в мечеть, за что достойны уважения как разум¬ные хозяйственники. И иудеи платят, пусть и в синагогу.

А мордвин, чуваш и калмык – не платят. Не то что регулярно не платят, как следовало бы, но даже и в случае чудесного возвращения коровы пытаются смухлевать и вернуть обратно налог на скот, уплаченный святому Николаю. Это глупо. Это достойно осмеяния. Так все хозяйство пойдет прахом. Это с точки зрения русской сказки так же глупо, как запрягать лошадь задом наперед или точить косу поленом.

Валерий Панюшкин