Налог на завет

Если человек продал какой-нибудь товар, то платит с барыша подать. Теперь это называется налогом на прибыль и исчисляется в процентах от полученной прибыли. В русской сказке, как мы помним, налог этот платят еще до начала торговли, наугад. Грубо говоря, прежде чем выйти со своим товаром на рынок, купец дарит часть товара царю, а там уж как повезет – плохо пойдет торговля, налог окажется большим, хорошо пойдет торговля – налог окажется мизерным. Такое правило справедливо, если товар продается за деньги. Однако же далеко не все сделки в русской сказке денежные и даже не все бартерные, а есть еще сделки заветные.

Заветные сделки – это, на наш теперешний взгляд, дикость какая-то. Стоит только, например, человеку сказать про свинку – золотую щетинку, что товар этот не продажный, а заветный, как вся логика торговли и, стало быть, вся логика налогообложения переворачивается с ног на голову. Когда совершается заветная сделка, не продавец почему-то платит налог государству и не покупатель. А государство платит налог продавцу. Причем налог, как правило, огромный. И, насколько нам известно, ни один царь ни в одной русской сказке ни разу не отказался платить за то, что на его земле совершилась заветная сделка.

Вот, например, жили были старик со старухой, и не было у них детей. И старик поклялся Богу, что если старуха забеременеет и родит сына, то в крестники мальчику старик позовет первого встречного. Что за глупость? Зачем Богу это нужно? Какая Богу корысть от того, что какого-то крестьянского сына покрестит какой-то первый встречный? Однако же старуха забеременела, сделка между человеком и Богом состоялась. И это заветная сделка, то есть платить за нее должен царь – государь той земли, на которой заключен завет.

Разумеется, когда рождается мальчик и старик идет искать ему крестного отца, первым человеком на дороге сам царь и оказывается. Крестьянин кланяется царю и говорит:
«Пожалуй, ваше величество, крестить моего сына».
«Что за глупость? – гневается царь. – Почему это самодержец должен крестить крестьянских детей?»
«А вот уж такой завет был, – охотно объясняет старик. – Поклялся я Богу, что если старуха моя родит мальчика, то крестить его будет первый встречный. Ты, ваше величество, – первый встречный и есть».

После этих слов царь соглашается крестить мальчика беспрекословно. Дает крестьянину денег на оплату попа и устройство праздника, сам приезжает на крестины, а потом ежемесячно присылает крестнику своему сто рублей – огромную по сказочным меркам пенсию.
И, разумеется, мальчик растет богатырем. Разумеется, в десятилетнем возрасте он приедет в столицу могучим воином. Разумеется, при помощи кочерги только и помела разгонит огромное неприятельское войско, осадившее город. Разумеется, женится на царевне и получит полцарства сразу и вторую половину – в наследство.

И всякий раз так: как только речь заходит не о денежной, а о заветной сделке – жди волшебства. Я полагаю, что цари в русских сказках именно потому и платят за любую заветную сделку беспрекословно, что последствия сделки непременно окажутся волшебными.

Налоги ведь очень рациональны. Купец платит подать царю для того, чтобы царь организовал армию и полицию, которые защитят купеческие товары. Землепашец платит подать, чтобы царь организовал суды, в которых каждый крестьянин мог бы разрешать межевые споры с соседями. Так вот и царь платит за любую заветную сделку, совершенную на его земле, чтобы во владениях его завелось волшебство. Ибо простой человек за свинку – золотую щетинку, за белочку с золотыми орешками, за златорогого оленя попросит денег. И только колдун, волшебник попросит не денег, а завета. И сказочному царю выгодно, чтобы в его земле жил волшебник, точно так же как сегодняшним нашим правителям выгодно, чтобы в их землях жили ученые.

Свинка – золотая щетинка нужна царю просто для развлечения. Просто заморская диковина. Сына своего за золотой свинкой царь посылает, просто чтобы посмотреть, каков царевич молодец. Ничего страшного нет в том, что свинку добывает не царевич, а Иван-дурак. Ничего зазорного не было бы, если бы царевич выкупил свинку у дурака за деньги.

Но если Иван-дурак просит у царевича не деньги, а мизинец с руки, то это – заветная сделка. Это серьезно. Это значит, что Иван не дурак, а обладатель волшебного коня Сивки-Бурки. Это значит, что Ивана надо найти во что бы то ни стало. Надо щедро наградить его – отдать ему в жены царевну и полцарства в придачу.

Потому что тогда он поселится во дворце. И где-то вокруг дворца по лугам, неуловимый, как ветер, будет бегать подчиняющийся только бывшему дураку, а ныне царскому зятю волшебный конь. А залучить волшебного коня на свою территорию – стоит полцарства!

Валерий Панюшкин