Пожизненная кара
С.Г. Пепеляев,
главный редактор,
канд. юрид. наук
Письмо ФНС России от 09.01.20181, цинично-творчески развившее положения Постановления КС РФ от 08.12.2017 № 39-П, ставит профессии бухгалтера, налогового менеджера и консультанта в ряд наиболее рискованных, сопряженных с возможностью потерять все личное имущество.
Формально указанные письмо и постановление касаются только тех, кто осужден за совершение налоговых преступлений или освобожден от уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям. Именно с этих лиц могут быть взысканы недоимки и пени компании под видом ущерба, причиненного ими бюджету.
Казалось бы, большинству профессионалов опасаться нечего.
Но нельзя не учитывать ту удивительную легкость, с которой бухгалтерам предъявляются обвинения в умышленном уклонении от уплаты налогов. Дело бухгалтера Г.Г. Ахмадеевой, рассмотренное КС РФ, – хороший пример того, как профессиональное мнение, расходящееся с позицией налоговой инспекции, легко превращается в преступный умысел. А ведь Г.Г. Ахмадеева даже не подписывала документы налоговой и бухгалтерской отчетности!
КС РФ на эти «нюансы» современной уголовной практики внимания не обратил. С этой точки зрения его решение оторвано от особенностей правоприменения и может быть названо схоластическим. Что и открыло простор ведомственному творчеству.
Уголовные репрессии в налоговой сфере усиливаются, они подвержены политическим влияниям2, а следственные органы, как и ФНС России, нацелены на сбор недоимок3 (см. рис. 1 и 2). Помня об этом, можно с учетом позиции налоговой службы очертить личные перспективы бухгалтера компании, которой доначислены суммы налогов.
1. Если недоимка не погашена и «значительна», то есть превышает 5 млн руб., возбуждается уголовное дело по ст. 199 УК РФ. Бухгалтер становится подозреваемым, а затем обвиняемым и, вероятнее всего, осужденным. А если «повезет», то амнистированным или освобожденным от ответственности вследствие истечения срока давности (оба основания нереабилитирующие).
2. Затем к бухгалтеру – наряду с другими соучастниками преступления – предъявляется требование о возмещении вреда, причиненного преступлением: всей суммы не погашенной организацией недоимки и пеней, а с помощью ухищрений – и штрафов. Одновременно в качестве обеспечительных мер налагается арест на имущество лица.
3. Налоговый орган доказывает факт неправомерного причинения вреда и его размер (при наличии приговора по делу и этого не нужно). Это формальный шаг. Достаточно материалов налоговой проверки.
4. ФНС России считает, что вина бухгалтера как причинителя вреда презюмируется согласно п. 2 ст. 1064 ГК РФ. По ее мнению, такой подход конституционен и в отношении гражданско-правовых последствий уголовного преследования. Бухгалтер, конечно, может доказывать отсутствие вины, но шанса на успех почти нет.
«Ты виноват уж тем…»
Если бы учитывалась только вина в неперечислении в бюджет недоимки (например, бухгалтер помог увести, спрятать активы компании), дело касалось бы только «ловкачей». Но учитывается и вина в неправильном исчислении налогов, что в условиях нынешнего законодательства исключительным случаем не является и касается любого налогоплательщика.
5. По мнению ФНС России, «ущерб» взыскивается независимо от того, перешли ли к лицу активы компании. Не требуется доказательств, что бухгалтер непосредственно или косвенно обогатился в результате непоступления налогов в бюджет.
Лишь при наличии нескольких ответчиков степень вины и другие обстоятельства могут учитываться для распределения общей суммы между привлеченными к ответственности.
6. Применение «нестрогих» уголовных наказаний, не связанных с лишением свободы, должно, как считает ФНС России, компенсироваться объемом взысканного с лица ущерба. Не сел – плати больше. Такие «уголовно-фискальные качели» налоговое ведомство обосновывает поиском баланса публичных и частных интересов, явно «подшучивая» над известным штампом КС РФ.
За семь лет ФНС России передала в СКР 60 тыс. материалов о налоговых преступлениях.
В 2011–2013 гг. уголовные дела возбуждались по каждому шестому материалу (в среднем по 1,5 тыс. в год); по итогам девяти месяцев 2017 г. – почти по каждому второму.
Показателем эффективности для СКР стал рост возмещаемого ущерба бюджету.
В 2016 г. возмещено 50% установленного ущерба, за девять месяцев 2017 г. – 56%.
Стоимость имущества, арестованного в целях возмещения ущерба:
2013 г.– 2,3 млрд руб.;
2016 г. – 7,9 млрд руб.;
2017 г. (9 мес.) – 8,8 млрд руб.
7. Угроза взыскания ущерба с должностного лица компании-недоимщика рассматривается ФНС России как способ давления на него.
От территориальных налоговых органов ожидаются «ординарные» попытки взыскания недоимки с самого налогоплательщика. Напрягаться не надо. Излишне доказывать, cчитают в ФНС России, что инспекция исчерпала все доступные ей способы взыскания.
Как предполагается, тот, на кого могут переложить недоимку компании, сам назовет «подельников» и иные способы «реального поступления в бюджетную систему» недоимки.
Принимая во внимание, что имущественные возможности физических лиц, привлекаемых к ответственности, могут совсем не соответствовать переложенной на них недоимке организации и что от этих взысканий нельзя освободиться с помощью личного банкротства, подобное взыскание из ординарной санкции превращается в пожизненную кару.
Заметим: те, на ком висят долги, и эмигрировать не могут.
